"Мария Барышева. Мутные воды дельты" - читать интересную книгу автора

чудом на воде удержалась. Да-а-а, - тянет он, - был бы тут такой сом, я бы
его поймал, обязательно поймал. Они, сомы, очень лягушек любят. Они им все
равно, что тебе мороженое или арбуз. И к кваканью очень чувствительные. На
звук идут, значит... Да-а-а.
Его взгляд становится мечтательным, наверное мысленно дядя Артем уже
видит, как бы он ловил такого вот огромного сома. Да, наверное это
действительно здорово, но если случайно свалишься туда, к нему в воду...
Семиметровый сом... да даже трехметровый - увидь я рядом с собой в воде
такого, я бы, наверное, умер от страха. Я хорошо знаю предел своей
храбрости.
- Дядь Артем! - пытаюсь я вырвать его из мечтаний. - Так где такие
большие сомы водятся?
- Я ж тебе сказал - в Одере, в Дунае еще, в Днестре, в Днепре.
- А у нас точно нет?
Он неопределенно пожимает плечами.
- Да откуда?!
- А в заповеднике мог такой вырасти?
- Хм, - дядя Артем задумывается. - Да нет, вряд ли. Можно, значит,
конечно, предположить, - он грозит мне пальцем, - только предположить, что
рос там такой сом, жил привольно, а потом что-то случилось - может, разлив,
может потревожили его. Он и ушел. А сомы, как правило, вверх по реке идут,
так что он мог бы и у нас пройти, но, конечно, вряд ли бы задержался. Здесь
движение, да и вода - сам видишь. А сомы, значит, - они чистую воду любят.
Дождь особенно. И они... это... лентяи большие. Домоседы. Больше сидят в яме
своей на дне где-то.
Я раздумываю над его словами. Дядя Артем наклоняется и трогает ладонью
арбуз. На его лице отражается недовольство.
- А большие сомы, значит, человека могут съесть? Ну, те, которых у нас
нет.
- Да, могут, бывало такое. Пасть-то у них - будь здоров, туда и я
помещусь! - он смеется. - И телят хватали с воды, и детей, и женщин, значит,
слышал, съедали. Вот насчет мужиков не знаю. Но сомы прожорливые, очень
прожорливые. Они, значит, с поверхности что схватят, так на дно тянут.
Утопят, а потом проглатывают целиком. Зубки-то у них так себе - мелкие,
вроде короткой щетки - удержать ими можно, а вот разорвать на куски, значит,
нет.
Я снова спрашиваю дядю Артема о ссадине на Сережкиной ноге. Мне
интересно, мог ли такой след оставить схвативший его сом. Дядя Артем качает
головой.
- След бы похож был. Но ты, Ленек, мысли эти глупые из башки своей
выкинь. Нет у нас таких сомов, не-ту! - он снова дотрагивается до арбуза,
потом шлепает его по полосатому боку, и арбуз отзывается - спело, упруго. -
Товарищ твой, значит, утонул, и его течением по дну проволокло, а на дне
барахла всякого знаешь сколько?! Там и зацепило его. Жутко, конечно, жутко.
Жалко парня. Вечно же все чуть ли не на фарватер заплывал, вот и
дозаплывался. А ты, Ленька, щучий ты сын, о соме забудь! Нет здесь таких! И
никогда не было! Вот, значит, как.
Его голос звучит уверенно, но когда он слегка поворачивает голову, и
блики с его очков исчезают, мне чудится, что у дяди Артема в глазах хитринка
и опаска. Будто он боится, как бы у него чего не отняли. А еще у него в