"Александр Башкуев. Призванье варяга (von Benckendorff) ч.3, 4" - читать интересную книгу автора

струнные инструменты.
Это общая беда кавалеристов. Из нас на гитаре могут играть лишь
штабисты с гусарами - из самых легких. Все прочие нещадно срывают правую
руку саблей на отработках приемов конного боя, а левую - поводьями. Один
неудачный взмах саблей и на полном скаку "вернуться в седло" можно лишь
"вытянувшись" на левой руке. А без нее о гитаре лучше забыть.
Из сего возникает любопытное следствие. Кавалерист, прошедший кампанию,
никогда не бывает шулером. Пальцы рук настолько теряют подвижность, что мы
просто физически не можем "дернуть карту", или "подрезать". Исключение -
легкие по весу гусары. (Отсюда такая о них слава.) Поэтому за приличные
столы гусар не пускают. Если учесть, что все родовитые игроки - кавалеристы,
в гусары отдают детей только семьи с уже подмоченной репутацией.
(Отсюда такая популярность рулетки в нашем кругу. "Щелчок" крупье, по
технике, не отличен от обычного "взмаха" и кавалерист просто обязан знать, -
куда "пошел" шарик. Поэтому "кавалерия" и любит рулетку в ущерб карточному
столу.)
Опять же, - если руки "пригнали" муштрой к сабле с рапирой, ноги мои -
"прикипели" скорей к стременам, чем к паркетам. В первый же вечер моего
пребывания в Москве я умудрился поскользнуться и грохнуться средь зала на
навощенном полу, а хуже того - наступить сапогом на край платья дамы.
Как я мог ей объяснить, что матушка не одобряет ни пышных кринолинов из
Пруссии, "когда простые люди - бедствуют, а кругом - Революция", ни
новомодных коротких французских платьев, ибо - "при мне шлюхи не задерут
подол выше носа"?
В Риге на балах дамы носили офицерские мундиры, или охотничьи костюмы с
высокими сапогами - на манер повелительницы, а в туфельках и "коротком"
щеголяли юные фроляйн - так чтобы не попасться на глаза моей матушке. Что же
касается огромных, выходящих в Европе из моды, кринолинов, с ними я
встретился только в Москве. И сразу - такой конфуз!
Хорошо еще, что я догадался поднять обрывок с пола и повязать его на
манер шейного платка, так что честь дамы была спасена. Да и ее благоверный
был славным парнем и мы пили с ним до тех пор, пока несчастный не рухнул на
пол без чувств, а я вызвался проводить мою даму домой по причине
невменяемости муженька. Ну, и утешить...

Я до сих пор весьма плох в танцах... Впрочем, дамы мои этого не
замечают. (Умные женщины, как правило, тоже - танцуют не очень.)
Лучше же всех при Дворе танцует сам - Государь Император. Его часто
зовут - "плясун в сапогах". Впрочем, многие не слыхали злого оскорбления для
Кавалерии: "Плясун, - на что тебе сапоги?"

Мне нужны были помощники для изготовления фейерверков и я привлек на
сие Петера с Андрисом. Ефрем же был необычайно неаккуратен и мы от греха не
допускали его к порохам. После же фейерверков нас приглашали к столу, а от
стола затевались танцы.
Когда юная княгиня К. в первый же вечер нашего московского пребывания
сама подошла к красавчику Андрису и разве что не откровенно пригласила его
на тур мазурки, у Андриса был такой вид, будто он не мог поверить своим ушам
и все силился увидать того "герр офицера", к коему обратилась красавица.
Да и странно было ему - сыну викария слышать такое из уст