"Александр Башкуев. Призванье варяга (von Benckendorff) ч.3, 4" - читать интересную книгу автора

"благородной". В Риге его, как "обычного латыша", не пустили бы за один стол
с баронами, я уж не говорю о танцульках! Но в Москве для наших новых друзей
все мы были - "немецкие офицеры".
Разумеется, я бы мог одним словом, иль жестом поставить ребят на место,
но... Я никогда не считал себя выше, или ниже латышей, немцев, или евреев и
мне смешно чиниться в этих делах. Я сразу советовал Петеру тоже "пригласить
девицу на танец".
Мой "верный пес" побледнел и вздрогнул, как осиновый лист, - так ему
стало не по себе. Но будучи моим крестьянином, он не привык обсуждать моих
приказов и решительно пошел к дамам с тем видом, какой бывает у осужденного,
коего взводят на эшафот.
Когда мы все втроем вернулись после пары туров на свои места, латыши
были очень возбуждены и только и делились друг с другом и мной взглядами на
москвичек. Оба были настолько одушевлены, что им явно не терпелось впервые в
жизни броситься в омут галантных приключений с прелестницами благородных
кровей, но их долг...
Тут я сказал им, что до утра они свободны и оба моих друга тут же
исчезли. На другой день Петер с Андрисом явились на квартиры почти в один
час со мной и у обоих был вид котов, обожравшихся сладкой сметаны. Все было
понятно без слов и мы все втроем завалились спать и дрыхли до самого обеда.
Когда мы отправились в очередной дворец, я с изумлением обнаружил, что
Андрис со знанием дела объясняет своей пассии, как устроен заряд для салюта
и обещает дать ей "стрельнуть из мортиры"! Петер же самовольно за полчаса до
начала салюта пальнул в воздух и целый цветник из дам, собравшихся вокруг
моего "медведя", завизжал от восторга. При этом у отпрыска простого
деревенского кузнеца был такой вид, будто он всю жизнь только и делал, что
ел с золотой тарелки, да гадил в хрустальный горшок. Я не верил своим
глазам!
Нет, мои друзья продолжали оказывать мне все знаки почтения и уважения,
но все мы вдруг осознали, что после той ночи я стал для них просто другом.
Пусть первым, но - среди равных.
Сперва я, признаюсь, был поражен сим отношением, но, поразмыслив
немного, - решил, что все что ни делается - к лучшему.

Сегодня, оглядываясь на всю мою жизнь, доложу, что у меня лишь два
друга, хоть барону никогда не дружить с мужиком.
Так и я - не дружу. Я - генерал от кавалерии Карл Александр фон
Бенкендорф сдружился с двумя генералами - от пограничной стражи Петером
Петерсом и от жандармерии Андрисом Стурдзом. Что ни делается, все - к
лучшему.
Хуже вышло с Ефремом. Он даже раньше Петера бросился приглашать русских
дам, но в отличие от латышей, московские красавицы не удостоили его даже
взглядом. (Это при том, что семья бен Леви весьма светлой масти. С первого
взгляда никто про Ефрема не знал, что это - не немец.) Сперва я не понял,
чем вызвано такое поведение женщин, но...
Представьте себе ситуацию, - к даме подходит Петер - сын деревенского
кузнеца. Он знать не знает и не ведает, как ухаживать за "благородными".
Поэтому он поступает так, как прилично будущему кузнецу с деревенскою
девкой.
Он просит дозволения присесть рядом, спрашивает имя, представляется