"Луи Басс. Роскошь изгнания " - читать интересную книгу автора

разделяла мой энтузиазм. Элен знала мое прошлое, понимала катастрофичность
решения, когда-то принятого мной, и то, что оно отзывалось и на нынешнем
моем спокойном существовании. Вернон видел во мне лишь бизнесмена, но Элен
чувствовала, что все намного сложней. Она знала, что мой успех может быть
расценен как поражение, что выбранный мною путь, которым я так триумфально
следовал, - не более чем символ многих других путей, которые для меня
постоянно закрыты. Она знала, почему Байрон значит для меня больше, чем
любой другой писатель, поскольку я открыл для себя, что его жизненный путь
был столь же противоречив, как моя карьера, только это был путь героической
личности.
"Когда мы отобедали, Байрон пожелал побеседовать со мной наедине".
- А дальше?..
Я пересек комнату и положил перед ней страницу с зашифрованным текстом.
- А дальше вот что.
Если Вернона таинственные знаки так захватили, что он буквально забыл
обо всем, то у Элен, к моему удивлению, они как будто вызвали отвращение.
Едва бросив взгляд на страницу, она вся напряглась и отодвинулась подальше.
- Что это?
- Какой-то шифр. Вернон сейчас, наверно, пытается его прочесть.
- Не нравится мне это.
Я был слегка раздосадован. Я ждал, что она разделит со мной мою
радость.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил я. Она посмотрела на меня чуть
ли не со страхом. - Разве тебе не интересно, о чем там говорится?
- Чувствую, что там какая-то грязь. Убери его от меня.
Я невольно забеспокоился. Глядя на нее, я припомнил случай,
произошедший в первые годы нашей совместной жизни. Мы подыскивали первый
свой дом и поехали посмотреть коттедж в Камбервелле. Едва мы вошли во вторую
спальню, ту, что поменьше, как Элен, удивив меня и агента, наотрез
отказалась осматривать дом дальше и потребовала, чтобы мы уехали.
- Перестань, Элен. Это всего лишь старое письмо.
- Я говорю серьезно, Клод. Убери. Не желаю даже видеть его.
Когда мы покинули тот дом, Элен так дрожала, что я повел ее в местный
паб чего-нибудь выпить. Хозяин заведения рассказал нам, что дом не могут
продать вот уж пять лет, с тех пор, как прежняя его владелица убила своих
троих детей и покончила с собой. Он в деталях знал ту кровавую историю.
Можно было даже не спрашивать, где произошла трагедия, но я все равно
спросил, просто чтобы подтвердить свои подозрения, и он ответил: в маленькой
спальне.
Как только письма исчезли в моем кармане, Элен успокоилась.
- Прости, милый. Ты, наверно, прав. Это было глупо, не знаю, что на
меня нашло.
Я хотел было согласиться и добавить, что это случается с ней отнюдь не
в первый раз, как в дверь неожиданно позвонили. Рука Элен немедленно
взметнулась к волосам поправить прическу, что было совершенно излишне. Это
был ее неизменный жест при всяком звонке в дверь - бессознательная дань
суетной женской природе. Продолжая поправлять волосы, она направилась в
прихожую. Мгновение спустя я услышал звук открывающейся двери и трубный
глас, принадлежавший моему старинному приятелю Россу.
Оставшись на минуту один, я окинул взглядом кухню. По какой-то причине