"Николсон Бейкер. Бельэтаж " - читать интересную книгу автора

зеленого почтового ящика "только для почтальонов", легонько мутузить кулаком
стальные столбы светофоров - потому, что это по-настоящему здорово -
касаться холодных пыльных поверхностей пружинистыми мышцами ребра ладони, и
еще потому, что приятно, когда окружающие видят меня - парня в галстуке, но
беззаботного и достаточно раскованного, чтобы уподобляться школьнику,
который водит палкой по черным столбам чугунной ограды. Особенно мне
нравился такой фортель: прошагать мимо счетчика на парковке почти вплотную к
нему, чтобы казалось, что сейчас я врежусь в него плечом, но в последнюю
секунду вскинуть руку так, чтобы счетчик скользнул у меня под мышкой. Но для
всего этого нужна свободная рука, а в "Папу Джино" я заглянул, уже
обремененный мягкой "пингвиновской" книжкой, пакетиком из "Си-ви-эс" и
пакетом с печеньем. Можно, конечно, прижимать книгу к параллелепипеду
полупинты молока с одной стороны, а верх хлипкого пакета с печеньем и
пакетик из "Си-ви-эс" - с другой, чтобы одна рука осталась свободной, но
тогда пальцы будут неловко растопырены, а стенки клеток - растянуты, пока я
не преодолею несколько кварталов до офиса. А если уложить молоко в пакет,
решение будет гораздо элегантнее: можно свернуть вместе верх пакета с
печеньем, пакетика из "Си-ви-эс" и молочного пакета и держать их согнутыми
пальцами, как ребенка за руку на прогулке. (Соломинка, торчащая из пакета с
молочной картонкой, помешала бы скрутить пакеты - хорошо, что я ее не взял!)
Тогда книгу я поместил бы между скрученными пакетами и ладонью. Так я и
сделал. Сначала пакет из "Папы Джино" был жестким, но скоро от ходьбы бумага
слегка смягчилась, хотя я так и не довел ее до абсолютно бесшумного
состояния и мягкости фланели, как бывает, если протаскаешь с собой пакет
целый день, и к возвращению домой его свернутый верх сомнется в мелкие
складки, примет форму пальцев, так что не сразу рискнешь его развернуть.
Только сейчас, у подножия эскалатора, когда я взглянул на собственную
левую руку, машинально удерживающую и книгу, и пакет из "Си-ви-эс", наконец
закрепилось мое ничтожное озарение пятнадцатиминутной давности. Тогда оно
еще не имело статуса знания, к которому предстоит вернуться позднее, и я
напрочь забыл бы о нем, если бы вид пакетика из "Си-ви-эс", почти такого же,
как пакет с молоком, не спровоцировал виброфлюиды сравнения. При тщательном
рассмотрении даже такие несущественные открытия, как это, оказываются более
весомыми, чем когда пытаешься представить их позднее. В нынешнем рассказе о
событиях, произошедших несколько лет назад во время одного обеденного
перерыва, удобнее было бы притвориться, что мысль про пакеты явилась ко мне
целиком и сразу у подножия эскалатора, но на самом деле она была лишь
последним звеном довольно длинной цепочки полузабытых и бессвязных
впечатлений, наконец-то дошедших до точки, когда я впервые обратил на них
внимание.
В запечатанном скрепкой пакетике из "Си-ви-эс" лежала пара новых
шнурков.

Глава вторая

Мой левый шнурок лопнул как раз перед обедом. А еще раньше утром тот же
левый шнурок развязался, и пока я сидел за столом и корпел над служебной
запиской, ступня ощутила близость свободы, выскользнула из душной черной
кожи и принялась разминаться на ковровом покрытии во весь пол, ритмично
притоптывая под столом, где, в отличие от изрядно нахоженных троп, покрытие