"Николсон Бейкер. Бельэтаж " - читать интересную книгу автора

держать ванночку под углом, чтобы из единственной наполняемой ячейки вода
растеклась по соседним, и постепенно захватила весь лоток. Межклеточные
перегородки были полезны и после застывания воды: когда ванночку сгибали,
чтобы извлечь кубики, можно было вынимать их по одному, поддевая ногтем край
ледышки над вырезом в перегородке. Если же подцепить ледяную культю не
удавалось, поскольку уровень воды в ячейке был ниже выреза в перегородке,
можно было высвободить все кубики, кроме одного, а потом перевернуть
ванночку - и последний кубик вываливался сам. Еще можно было изогнуть
пластмассовый лоток так, чтобы отделить от перегородок все кубики, а потом,
словно лоток - раскаленная сковорода для блинчиков, подбросить их. Кубики
дружно подпрыгивали над своими ячейками примерно на четверть дюйма,
большинство плюхалось на место, но самые легкие взлетали выше, приземлялись
беспорядочно, зачастую удобной неровной гранью вверх - они и попадали в
стакан первыми.

Все эти ностальгические воспоминания, вызванные герметичным пакетом,
сбили меня с курса, исказили смысл простого изъявления благодарности за
прекрасный дизайн упаковки, который стал распространенным, когда я был
маленьким. Предчувствую времена, когда я смогу думать о молочных продуктах и
сыре как полагается взрослому, которого не отвлекает патина
непастеризованной сентиментальности, но пока, если не считать недавнего
случая со сливочным сыром и нарезанными оливками, к цепочке моих мыслей о
молоке прибавилось лишь одно звено: с некоторых пор от молока меня воротило.
Когда я учился на первом курсе колледжа, распространилось мнение, будто "от
молока прибавляется слизи", следовательно, при простуде его следует
избегать - так началось мое разочарование. Вскоре после этого я заметил, что
от молока у меня появляется налет на языке и скверно пахнет изо рта, а от
запаха, как уже было сказано, я всеми силами старался избавиться. Через
несколько лет выяснилось, что у Л. аллергия на молоко - от него начиналась
диарея с кровяными сгустками; наблюдая, как по телевизору кто-нибудь
выпивает полный стакан холодного молока, Л. с отвращением стонала. Прежде
чем она поняла, что аллергия вызвана физическими причинами, она приписывала
свою неприязнь отцовскому влиянию: по словам Л., у ее отца молочные продукты
ассоциировались с какой-то жизнерадостной жестокостью, с блондинистыми
меццо-сопрано - лагерными вожатыми в вагнеровских рогатых шлемах, которые
восседали среди люпинов и опустошали одну чарку за другой, на глазах толстея
щеками и коленками. Л. смутно помнилось, как отец цитировал "Германию"
Тацита - что-то про "варваров, мажущих волосы маслом". (Или это был не
Тацит, а Аммиан Марцеллин?) И я, проникнувшись ее неприязнью, стал
чувствовать себя неуютно, когда видел, как полупрозрачная белизна оседает на
стенке стакана, до половины наполненного молоком, суживаясь там, где кто-то
подносил стакан к губам; досада на все приступы диареи, которые перенесла
Л., пока не поняла, что у нее аллергия, смешивалась с моим глубоким желанием
ни в чем не походить на масляноволосых. Когда по рецепту Л. предстояло
добавить в какое-нибудь блюдо молоко, она подозрительно принюхивалась к
вскрытому пакету, сомневаясь не только в свежести его содержимого, но и в
том, что отвращение даст ей распознать запах нормального молока. Наконец она
спрашивала: "Как по-твоему, не скисло?", протягивала мне картонку,
прагматично поджав губы и нахмурив брови - это выражение "ты не мог бы
понюхать эту вонищу?" мне очень нравилось - и пристально вглядывалась мне в