"Хилари Бэйли. Невеста Франкенштейна " - читать интересную книгу автора

Никогда не забыть мне и ту тихую английскую деревеньку. Дневное веселье к
вечеру подкрепилось бочонком пива, припасенным для игроков и зрителей, и
лимонадом, приготовленным для дам и детей. Через некоторое время мы
удалились и, оставив деревенских жителей веселиться, направились на обед в
Олд-холл, смеясь и разговаривая по дороге.
После обеда мы устроились в гостиной, не закрывая двери на террасу.
Очаровательная Элизабет Франкенштейн доставила нам огромное удовольствие,
спев несколько прелестных песен, а Люси Фелтхэм совсем нас растрогала,
исполнив "Ясеневую рощу",[5] И право, в то утро я был счастлив. Засыпая, я
думал о том, какой замечательный был сегодня день. Сколько счастья уготовано
нам на этой земле и за что? Этот воздух, и песни, и смех, и полет мысли!
Подумать только, каким счастливым был тот день, что стал началом отсчета
последовавшей за ним череды самых мрачных и ужасных дней моей жизни.
Бедный Виктор! Трудно поверить, что именно добродетели привели его к
такому концу. Как кипела в нем энергия, сколь неустанен был его пытливый ум,
неугомонен дух! А ведь это те качества, которые делают человека великим и
приносят столько пользы тем, кто оказывается рядом с ним. Для Виктора же все
кончилось полным крахом. Он был из тех, кто создает себе Бога сам, из тех,
кто направляет фортуну, кто, разобравшись в любой ситуации, становится
хозяином положения и заставляет людей действовать в соответствии со своими
принципами и убеждениями. Он - наследник века предыдущего, когда из-за
действий горячих голов пожар охватил сначала Францию, а затем и всю Европу,
принеся с собой разрушение и хаос. Но ошибки тех горячих людей, что смолоду
мчались очертя голову в самое пекло, пока не ломали лошадям шеи (или не
сворачивали свои), - это долги и последующие тяжбы с кредиторами, это связи
с падшими женщинами. Их ждало бесчестье и изгнание. Ошибки же Виктора не
таковы. Его грех в его же собственной добродетели, перевернутой с ног на
голову. Подняв знамя науки, он бросил вызов богам - и потерял все.
Заснув уже под утро, я в тот день поднялся поздно. Виктор же, как я
потом узнал, встал, по обыкновению, рано, так как мог спать очень мало. Я
пил на террасе кофе, когда ко мне присоединился Хьюго. Он поинтересовался,
не пойду ли я в церковь вместе с его семейством. Виктор и Элизабет уже дали
свое согласие. Хьюго сказал, что если соглашусь и я, то Олд-холл явится
сегодня в церковь в полном составе - совсем как вчера на игровое поле.
Хьюго спросил, как мы поговорили с Виктором. Я ответил, что еще ни разу
не испытывал такого удовольствия от беседы, как этой ночью, и с большим
энтузиазмом заговорил об исключительном интеллекте Виктора, о его
образованности и живости ума. Таких, как Виктор, сказал я тогда, по моему
разумению, и называют гениями, и тот факт, что он занялся филологией совсем
недавно, увлекшись прежде естественными науками, укрепил меня в этом
убеждении. Хьюго ответил на это не сразу; помолчав немного, он серьезно
проговорил: "Ты прав, Джонатан. Когда Виктор появился в Ингольштадте, он был
весьма далек от изучения языков". Потом он вдруг повеселел и принялся
рассказывать мне забавную историю из студенческой жизни, суть которой
состояла в следующем. Однажды Хьюго, будучи молодым и не очень примерным
студентом, который учился далеко от дома, потратил больше положенного и
из-за этого, да еще по той причине, что деньги из дому запоздали, задолжал
порядком своей хозяйке, неумолимой шведке, которая не шла ни на какие
уступки английским студентам. Она заявила, что если он немедленно не
заплатит за квартиру, то может идти куда угодно. Тогда молодой человек