"Эрве Базен. Змея в кулаке (Книга первая трилогии "Семья Резо") [H]" - читать интересную книгу автора

"финский язык", захлопала в ладоши, как будто аплодируя ей ("Можете
идти").
- Вы, дети, тоже можете идти, - возгласил отец Трюбель.
- Да поживее, - добавила мать и, все еще под впечатлением "финского
языка", энергично захлопала в ладоши.



7

Даже к самым драконовским законам всегда можно примениться. Наша мать,
которой по ее натуре очень подошла бы должность надзирательницы в женской
каторжной тюрьме, взяла на себя обязанность следить за строжайшим
выполнением своих предписаний и постепенно обогащала их новыми
чрезвычайными декретами. Мы уже привыкли к духу недоверия, освященного
религией подозрительности, которая окружает все действия христианина и
подкапывается под каждое намерение этого потенциального грешника.
Подозрение мадам Резо возвела в догмат. Ее запреты, усложненные
многообразными толкованиями и вариантами, превратились в настоящую сеть
заграждений из колючей проволоки. Зачастую ее приказы были противоречивы.
Так, например, мы обязаны были до заутрени прибрать свои спальни. Чтобы
опорожнить помойное ведро (канализации, конечно, в "Хвалебном" не было),
нам приходилось добираться до отхожего места, устроенного в правой угловой
башенке по соседству со спальней родителей. И это в глубокой тьме, при
тусклом свете керосинового ночника, да и его вскоре у нас отобрали. А ведь
нам строго запрещалось пролить хотя бы каплю из ведра, запрещалось шуметь,
чтобы не потревожить сон нашей августейшей матушки. Боясь наткнуться на
что-нибудь во мраке и разлить неблаговонную жидкость, мы шли крадучись,
прижимая к груди ведро, словно великомученик Тарцизиус бесценную
дароносицу.
Вначале присутствие мадемуазель Лион избавляло нас от постоянных
столкновений с матерью. При случае гувернантка защищала нас. Но очень
скоро мадам Резо это заметила:
- Право, мадемуазель, вы всегда заступаетесь за этих хулиганов. Стоит
мне отвернуться, как вы им во всем готовы уступить.
Отец Трюбель ни во что не вмешивался и спокойно покуривал трубку.
Напрасно бедняжка Эрнестина пыталась склонить его на свою сторону.
- Голубушка, да поймите вы! Мы с вами долго здесь не засидимся. Пусть
эта особа воспитывает своих детей, как ей угодно, это ее личное дело. Нам
с вами платят, и, кстати сказать, плохо платят. Наше дело сторона. Мне не
так-то легко найти новое место...
Случайно подслушав этот разговор, я понял, что за человек отец Трюбель.
Но гувернантка не сдавалась; старая дева нас любила, как раз за это наша
мать и ненавидела ее и, лишь опасаясь всеобщего осуждения, пока еще
держала в доме. Кое-какие реформы, которые замыслила мадам Резо, можно
было произвести только после увольнения Эрнестины. Поэтому мать искала
любого предлога, чтобы изгнать ее.
Недомогание Фреди и оказалось таким предлогом. Ничего серьезного у него
не было. Просто несварение желудка, вызванное красными бобами, которыми
пичкала нас экономная мать. Однажды утром наш старший брат не смог