"Эрве Базен. Крик совы (Книга третья трилогии "Семья Резо")" - читать интересную книгу автора

жен. Он любит добродушным тоном пророчить самое худшее.
- Ну что ж, - говорит он, - она ждала, чтобы истек срок давности.
Берегись: это пахнет рецидивом.


Звоню Поль, которая была моей приятельницей еще до появления Моники;
она старше меня и относится ко мне немного по-матерински. Мы не виделись
со времени ее отъезда в Испанию. Но с тех пор, как она вернулась, раз в
месяц мы болтаем по телефону: Поль говорит, что стала совсем седая и, если
я ее увижу, она много потеряет в моих глазах. Слух у нее прекрасный, и
голос, который я слышу, не видя ее, заявляет с царственным равнодушием:
- Вот видишь! Клятвы в любви, клятвы в вечной ненависти - цена им одна.
Приглядись к мадам Резо: только имя прежнее, а человек, конечно, уже не
тот.


В отсутствие Жаннэ, который, возможно, занял бы враждебную позицию,
семейный совет высказался за завтраком вполне единодушно. Мнение Бертиль:
"У меня не было сомнений. Восстановить в правах бабушку - значит
восстановить в правах детей". Мнение Саломеи: "Твои прежние ссоры с ней
нас не касаются - лишь бы она не затевала новых". Мнение Бландины:
"Поживем - увидим". Мнение Обэна: "Будем держать ухо востро". А я
размышлял: для такого шага матушке понадобился серьезный стимул... Но
будем справедливы: для этого ей понадобилось и некоторое мужество, а
возможно, и нечто большее. И своего рода высокомерие ("Чего только обо мне
ни болтали, а мне наплевать"), и хитрый расчет ("Мой сын? Да, он ни за что
не устоит - до смерти рад будет оказать мне услугу"), тут и умение все
взвесить. А может быть, это усталость? Или одиночество? Ведь мы все похожи
друг на друга. С годами мы очень меняемся. Взять, к примеру, меня, Жана
Резо: остался ли я таким же, каким лазил по ветвям тиса, или позже, когда
покоился в объятиях другой женщины? Конечно, я не забыл свою молодость. Но
с тех пор я знавал времена и похуже. Если новое горе и не вытесняет
прежнего, оно заслоняет его, как одно дерево заслоняет другое, стоящее
вдали, - и последнее из посаженных в моей жизни деревьев давало куда
больше тени.
Согласившись лишь на рюмку портвейна, мамаша поспешно удалилась, не
оставив даже адреса своей гостиницы и только потребовав, чтобы мы приехали
к ней по первому зову:
- А главное, приезжай на машине! Говорят, у тебя "ситроен". Я-то,
знаешь ли, думала, что ты любишь машины, которые могут обогнать ветер.
"Без блеска, без треска, зато полный комфорт", - говаривал твой отец.
"Ситроен", в общем, меня устраивает. Надеюсь, ты не подведешь.
Я ничего не обещал. Уткнувшись носом в бювар, я размышлял за своим
письменным столом, растревоженный возобновлением старых козней. Меня
разбирали противоречивые чувства: я опасался, что матушка одурачит меня, и
в то же время боялся одурачить сам себя, я хотел сохранить душевное
равновесие, и в то же время меня одолевало желание вновь окунуться в свою
молодость. Надвигающиеся события всегда пробуждают во мне давнишнюю
страсть к анализу. Передо мной на бюваре лежал листок бумаги, который я
вынул из ящика стола, - небольшая генеалогическая таблица (Фред говорил: