"Эрве Базен. Анатомия одного развода [love]" - читать интересную книгу автора

последующих страницах судебным жаргоном перечислено многое другое на
основании свидетельств друзей, словом, вполне достаточно, чтобы суд мог
вынести свое решение. Два или три таких свидетельства недалеки от истины, но
остальные сильно искажают факты, преувеличивают; взять хотя бы последний,
завершающий абзац, который полностью извращает истину.
"3. В итоге - вечные обиды и оскорбления вынуждают истца, к великому
его сожалению, во имя защиты своего дела, ограждения своего достоинства, а
также покоя своих детей, возбудить дело о разрыве брачных отношений..."
Вот уж действительно!.. Алина вдруг хватает свой халат, рывком
натягивает его, нервно затягивает пояс. Туфли она забыла снять. Она бежит
вниз по лестнице, прыгает, не глядя, через ступеньки. Бросается в гостиную,
откуда слышится пулеметная очередь из американского ковбойского фильма.
Кидается прямиком к автопортрету Луи, свисающему на зеленом шнуре с
золоченого гвоздя. Поворачивает портрет лицом к стене. Потом подбегает к
телевизору, выключает звук, прерывая речь внезапно онемевшего сиу - вождя
индейцев, и обессиленно падает на стул, рядом с сидящими детьми.
На Леоне серый костюм. Галстук у него цвета бордо, из-под брюк
выглядывают того же тона носки, он сидит в большом кресле перед самым
экраном. Но странно, глаза его за стеклами очков смотрят совершенно не
мигая. Агата лихорадочно ерзает по дивану, вдруг вскакивает; она в джинсах,
в полурасстегнутой кофточке; ее плечи и грудь дрожат от волнения, как и ее
босые ноги, пальцы которых впились в ковер, дрожит и грива, и голубоглазая
мордочка. Но Роза, закутанная в халатик, даже не шевельнулась, сидит,
облокотившись о стол, прижав к вискам руки, и что-то штудирует. Филуменист
Ги настойчиво разглядывает болгарскую спичечную коробку, которую он принес
из школы. Роза и Ги упорно хотят подчеркнуть, что они даже не замечают того,
что произошло в комнате.
- Только что вернулась из суда, - говорит Алина. - Теперь это уже
официально: ваш отец нас покидает.
После слова нас, цель которого - завербовать всех здесь присутствующих,
можно добавить:
- Ваше воспитание, разумеется, доверено мне.
- Ну, уж этого, во всяком случае, следовало ожидать! - восклицает Агата
своим звонким, как у синицы, голоском.
Она подходит к матери, и та крепко ее обнимает. Но трое других молчат.
Однажды, спускаясь с откоса, Алина сильно помяла свой "ситроен" и разбила в
нем стекло. С какой яростью они тогда высадили покореженные дверцы, чтоб
вытащить невредимой свою мать, как они бросились ей на шею! А ведь новая
беда несравнима с той, что случилась тогда.
- Может, хотя бы полюбопытствуете, что вас ожидает? - говорит Алина. -
Это ведь дело серьезное.
- Мы в курсе, - говорит Роза. - Папа звонил нам.
Самое ужасное, что Луи умеет все предвидеть; такую сцену он тоже
предвидел и предотвратил возможный эффект. Алина гладит волосы Агаты,
ласковой своей союзницы; Алина решает, что ей надлежит вздохнуть.
- Никогда бы не поверила, что он расстанется с вами без борьбы. Но вас,
видимо, это мало трогает? Но что это с ними? Они все встают.
- Он мне об этом иначе сказал, - прерывает ее Ги, нечаянно раздавив
упавшую на пол спичечную коробку.
- Да и мне тоже, - говорит Роза. - Если хочешь знать, он спрашивал