"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автора

клятвы. Мы поклялись прийти на этот юбилей, а потом собраться в
"Дюпон-Латэне", в подземном зале - знаешь, в том, с аквариумами - чтобы
встретиться, моя дорогая, и об-ме-нять-ся о-пы-том! В восемнадцать лет
обожают громкие фразы!
Я подняла руку, стараясь заставить его замолчать. Но Люк уже закусил
удила.
- Если говорить об опыте, то, надо признаться, мы его получили
сполна. Война, трупы, разрушенные города, плен, упущенные возможности,
незаконченное ученье, в большинстве случаев загубленное будущее... что за
прелестные темы для легкой беседы! Нет, право, не думаю, что все мы еще
хотим рассказывать друг другу о своих успехах. Даже те, кто чего-то
добился в жизни, - два-три человека, не больше, и то одному богу известно,
как они это сумели! - даже они, и прежде всего они, не придут
исповедоваться, как им это удалось. К тому же мы забыли друг друга, жизнь
расшвыряла нас в разные стороны: я в какой-то мере поддерживал знакомство
с тремя-четырьмя парнями, которые, насколько мне известно, корпят в
конторе или продают зубную пасту. Да и само место не подходит для встречи:
в зале с рыбками теперь ресторан.
- Ну, это уже мелочи.
Меня удивил собственный голос. Но Люк, не обратив на него внимания,
продолжал громоздить одно на другое возражения, которые выдавали его страх
- вполне оправданный - послужить для своих бывших соучеников выгодным
фоном. Я его уже не слушала, Я напевала - про себя. И при этом машинально
вырезала из картофелины нечто вроде головы монаха, оставляя часть кожуры
для капюшона и две черные точки для зрачков. Но главное, я прикидывала.
Задумано неплохо, не правда ли? Неплохо. И только часы у соседа внизу,
пробив двенадцать раз, вывели меня из состояния оцепенения. Я увидела, что
Люк наконец собирает свои рисовальные принадлежности.
- Я убегаю, - сказал он, одним рывком запирая от пояса до воротника
застежку-"молнию" на своей ужасной куртке.
Истолковав мое молчание по-своему, он подошел ко мне ближе и положил
на мою руку свою грязную ладонь, от которой пахло льняным маслом.
- Ты в самом деле хочешь, чтобы я пошел на этот вечер?
Я ответила не сразу. Мои мысли были далеко. Привычным движением я
откинула волосы, потом тряхнула головой, как довольная дорогой лошадь. И
наконец без всякого перехода объявила:
- А вот я обязательно пойду.

3

Передо мной сидела мадемуазель Кальен, особа неопределенного
возраста, в черном костюме, перчатках, шляпке мышиного цвета, с портфелем
из чешуйчатой фибры под мышкой. Сидела в позе, свойственной людям, для
которых благотворительные визиты - профессия: довольствуясь самым краешком
стула, только касаясь его, уже готовая бежать к другому стулу, по другому
адресу. Я говорю об этом со знанием дела! Тот, кому выпало быть инвалидом,
имеет возможность повидать благотворителей всех сортов. Подобно тому как
существует тип мясника или молочницы, существует и общепринятый тип
милосердной дамы.
Матильды нет - ее неожиданно вызвали по срочному делу к клиенту, - и