"Эрве Базен. И огонь пожирает огонь" - читать интересную книгу автора

сейчас решим, чем нам заняться. Если будешь умницей...
Подручные уже удалились. Серый Гном, утопая задом в альпаге, перебирает
пальцами мех. Фиделия боится поднять глаза: их выражение сослужит ей плохую
службу. Она опускает руки - все равно они ей не защита - и, сжавшись, с
трудом подавляя рвущиеся из груди вздохи, бормочет непослушными губами:
- А вы освободите Пабло, если...
- Конечно, и он никогда ни о чем не узнает! - шепчет в ответ комиссар,
хватая ее за запястье и притягивая на постель.

* * *

Это продлится час. А что найдешь в кабинете, где вместо полагающейся
кабинету мебели стоит лишь обычный стол с двумя креслами, обитыми коричневым
бархатом, жалкое подобие библиотеки, скромная же картотека на три четверти
пуста? Да и кто станет держать дома компрометирующие документы, имея в своем
распоряжении сейфы посольства, на которые никто не имеет права посягнуть?
Рамон вяло перебирает пачку писем, подписанных "Мама", и только одно
откладывает в сторону.
- Всегда все только шефу, - ворчит он, роясь в корзине для бумаг. - Я
бы тоже с удовольствием побаловался с девчонкой.
Луис, растянувшийся во всю длину на прямоугольном диване, который,
вероятно, в случае необходимости может служить постелью, поворачивается к
нему; в глазах у него еще светится отеческая нежность - он только что
разглядывал фотографии, присланные накануне, где две маленькие девочки, его
дочки, воспитывающиеся в монастыре, получают первое причастие.
- Опять ты за свое! - говорит он. - Уж сейчас-то возможностей у тебя
хоть отбавляй. Знаешь, что до меня, так я скорее против всего такого: как
подумаю, что, если б они одолели нас, дружки этой девчонки могли бы вот так
же забавляться с моими дочками, всякая охота пропадает.
Он умолкает и торопливо сует фотографии в бумажник, а бумажник - в
левый карман куртки, поближе к сердцу, тут же машинально проверив правый
карман, где лежит револьвер. С подчеркнуто презрительной улыбкой, точно
клиент, вышедший из борделя, в комнату входит комиссар; он подталкивает
впереди себя растрепанную, сгорающую от стыда Фиделию.
- Одевайся, - приказывает он.
И пока Фиделия натягивает скомканное убогое белье, комиссар одним
взглядом убивает молчаливое вожделение Рамона. Кость вожака стаи принадлежит
только ему; и, если он ее бросает, никто не смеет тут же на нее накинуться -
он этого не простит. Рамон вешает нос. А Луис про себя восхищается
комиссаром, пытаясь понять, как этому карлику удается добиться такого: стоит
ему появиться, и молодчики, которые одним щелчком могли бы отправить его в
другой конец комнаты, как миленькие повинуются ему. Уверенный в себе,
хорохорясь, точно слезший с курицы петух, и считая, что это ему очень к
лицу, комиссар после совершенного словно бы приобрел еще больший вес. Он
снова становится злобно-серьезным и, разрезая носом воздух, покусывая ус,
пересекает комнату. Схватив стул, он садится к столу и начинает медленно
переводить письмо мадам Легарно к своему сыну. Потом пожимает плечами.
- Старуха в таком страхе - можно себе представить, что пишет ей сынок
по поводу нас. Но выставлю я его отсюда с помощью другого материальчика.
Арест Фиделии у него в доме - вот что его скомпрометирует.