"Эрве Базен. И огонь пожирает огонь" - читать интересную книгу автора

рекламу.
- Ну, вы хоть не скрываете ваших симпатий! - улыбаясь, уже с порога
сказал Мануэль.
Через час, сделав рентген, врач наложил на ногу пациентки гипс. Все это
время он, не закрывая рта, пытался настроить "жертву" против "лихача",
который ведет себя безобразно во всем - ив большом, и в малом, и за рулем, и
на трибуне. С отеческой заботливостью, предоставив Марии на два месяца
освобождение от работы, он похлопал ее по щеке и закончил процедуру.
- Не волнуйтесь, - сказал он, - мы вас в обиду не дадим. Машина-то ведь
не принадлежит этому господину, правда? Я выдам вам сейчас справку, и вы
смело можете требовать с него возмещения убытков.

* * *

Тот, кто ничего не просит, иногда получает многое. Неужели
действительно Альковар? "Певец революции"? К политическим деятелям Мария
всегда относилась с полнейшим безразличием. Сенатор пользовался репутацией
оратора, которому, точно актеру или певцу, в его успехах помогала внешность.
Все его прошлое говорило за него: сирота, воспитанный на благотворительные
средства, потом каменотес, потом шахтер, а под конец - студент
педагогического института. В семье Марии к нему относились по-разному.
- Учитель вроде меня, а вон куда забрался, - говорил отец.
- Просто болтун - из тех, что клянутся накормить пятью хлебами пять
тысяч человек, а сами вгоняют нас в нищету, - скрипела мачеха, повторяя
любимую фразу приходского священника.
У Марии мнения не было. Хвалиться, конечно, этим было нечего, но она не
задумывалась о таких вещах и выполняла свою скромную работу, занимаясь
делами, которые требовали от нее больше старания, чем ума, и помогли ей
потом понять идеалы сенатора. А тогда политика ее не интересовала. Вернее,
занимала ее не больше, чем личная малая война дочери от первого брака,
отказавшейся в двадцать один год от роли Золушки; правда, чтобы заработать
на жизнь, ей пришлось снова пойти в неволю - на сей раз оказаться под
башмаком начальника, в котором злость странно уживалась с обходительностью.
Неужели действительно Альковар? Он самый? Ну и что? У каждого есть своя
гордость. И никто не собирается заниматься шантажом, чтобы приобрести
известность. Мануэль Альковар принадлежит к партии, руководители которой
получают строго определенное жалованье, не позволяющее разбогатеть. Но, даже
будь он богат и виноват в случившемся, Мария из чувства собственного
достоинства не стала бы требовать с него компенсацию. Она и сама не могла бы
сказать почему, но то, что она вновь и вновь возвращалась мыслями к этому
серьезному лицу с квадратным подбородком и черточкой усов над полной, яркой
верхней губой, сочной, как плод, вызывало у нее раздражение. И ей вовсе не
хотелось больше видеть его.
Однако на следующий день, в отведенный для посещения час, едва только
распахнулись двери больницы, сенатор уже стоял у изголовья кровати Марии,
которую, к ее величайшему удивлению, вдруг перевели из общей палаты в
отдельную - "по просьбе и на средства вашей семьи", как сказала старшая
сестра. В одной руке он держал букет свежих оранжерейных роз, плотную
сердцевину которых обвивают два-три полуоткрытых лепестка, пурпурных снаружи
и оранжевых внутри; в другой руке - бланк об отсутствии претензий, вложенный