"Сэмюэл Беккет. Мэлон умирает" - читать интересную книгу автора

сын подавал сигнал к отправлению, они печально думали, не удел ли это самых
одаренных - с позором проваливаться на письменной работе и выставлять себя
на посмешище на устном экзамене. Они не получали удовлетворения от
молчаливого созерцания неменяющегося пейзажа. По крайней мере, он здоров,
говорил господин Сапоскат. Вот уж нет, отвечала жена. Но никакой
определенной болезни, говорил господин Сапоскат. Хорошенькое было бы дело, в
его-то возрасте, отвечала жена. Они не знали, почему выбрали ему свободную
профессию. Впрочем, это само собой разумелось. И потому было просто
невероятным, чтобы он оказался к ней непригоден. В мечтах они видели его
доктором. Он будет лечить нас, когда мы состаримся, говорила госпожа
Сапоскат. А ее муж отвечал: Я бы предпочел, чтобы он стал хирургом, - словно
после определенного возраста людей не оперируют.
Какая скука. И это я называю игрой. Интересно, не говорю ли я снова о
самом себе? Хватит ли у меня сил не говорить ни о чем другом? Я чувствую,
как сгущаются сумерки, такие мне знакомые, что одиночество, по которому я
узнаю себя, вот-вот наступит, и слышу зов неведения, которое могло бы быть
благородным, если бы не являлось самой обычной трусостью. Я не помню уже, о
чем говорил. Так не играют. Скоро я забуду, откуда происходит Сапо, и на что
он надеется - тоже забуду. Возможно, лучше оставить эту историю и перейти
сразу ко второй или даже к третьей, к той, что о камне. Не надо, получится
то же самое. Я должен быть начеку, размышляя над тем, что я сказал перед
тем, как идти дальше, и делать паузу - в преддверии катастрофы, - чтобы
взглянуть на себя истинного. Это именно то, чего я так хотел избежать. Но,
по всей видимости, другого решения не существует. После такого позора мне
будет легче примириться с миром, не оскверненным моим присутствием.
Интересный метод размышления. Мои глаза, я открою глаза, бросят взгляд на
кучку моих вещей, отдадут телу приказ, старый приказ, который, я знаю, оно
не сможет исполнить, обратятся к моему духу, давно погибшему, испортят мне
всю агонию, которую лучше просто пережить, уже вдали от этого мира, который
раздвинет, наконец, свои губы и отпустит меня.
Я пробовал думать над началом моей истории. Но в мире существует такое,
чего я не понимаю. Это ничего не значит. Я могу продолжать.
Друзей у Сапо не было, нет, так нельзя.
У Сапо были прекрасные отношения с его маленькими друзьями, хотя, по
правде говоря, они его не любили. Дурак редко одинок. Он хорошо дрался,
быстро бегал, насмехался над учителями, а иногда даже дерзил им. Быстро
бегал? Как сказать. Однажды, доведенный до отчаяния вопросами, он закричал:
Сколько раз вам говорить, что я не знаю! Большую часть свободного времени он
отсиживал в школе, выполняя дополнительные задания, так что редко приходил
домой раньше восьми часов вечера. К таким неприятностям он относился
философски. Но бить себя не позволял. В первый же раз, когда доведенный до
отчаяния учитель замахнулся на него тростью, Сапо выхватил ее и выбросил в
окно, которое было закрыто, так как стояла зима. Такого проступка было бы
достаточно, чтобы немедленно выгнать его из школы. Но Сапо не выгнали, ни
сразу, ни потом. Я должен попытаться выяснить, когда у меня будет время
спокойно подумать, почему Сапо не исключили из школы, хотя он это вполне
заслужил. Ведь я искренне хочу, чтобы в моей истории было как можно меньше
неясностей. Небольшая неясность, сама по себе, в момент появления, еще
ничего не значит. О ней не задумываешься и продолжаешь идти своим ходом. Но
мне прекрасно известно, что такое неясность: она накапливается, громоздится,