"Александр Бек. Новое назначение" - читать интересную книгу автора

истории. Быть может, поухает, поурчит гром и угомонится. И Онисимова вновь
призовут в индустрию.
Путь освобожден, все двигаются дальше, Вот и трап, ведущий к дверце
самолета. Дальше провожающих не пустят. Онисимов обеими руками машет всем,
потом обращается к сыну:
- Ну, Андрюша, до свидания.
- Папа, я тебе буду высылать книги. Все интересные новинки.
- Куда мне все? Но некоторые посылай.
- Хочешь, я тебе подберу самые лучшие труды по мировой истории? И ты
изучишь там историю.
- Идет. А про новые времена извещай в письмах. Хорошо?
Андрей вдруг привстает на цыпочки, тянется к уху отца, задорная улыбка
морщит губы мальчика. Понизив голос, он говорит:
- У новых времен еще зубки не прорезались. Александр Леонтьевич опять,
не в первый уже раз, с удивлением взирает на худенького сына. Тих, тих, а
иногда выложит такое, что хоть разводи руками. Неужели и он, этот
беленький мальчик со вздернутым носом, уже все понимает?
Кто-то из аэродромного персонала вежливо просит Онисимова подняться в
самолет. Он чмокает в щеку жену, целует сына, вновь машет обеими руками
всем, кто ради него сюда приехал, взбирается по трапу и, обернувшись
напоследок, скрывается в кабине самолета.
Посадка продолжается еще минуту-другую. Шагают, шагают по ступенькам
пассажиры. Но вот отодвинут трап, дверца задраена, Ту-104 тяжело
трогается, выруливает на стартовую дорожку. Вскоре летящий огненный хвост
возникает в небе: струю раскаленных газов извергают два сопла,
изготовленные из особой жароупорной стали, той, ради которой Онисимов,
председатель Комитета по делам топлива и металлургии, простаивал некогда
целыми днями на рабочей площадке сталеплавильной печи завода
"Электрометалл". Вот потускнели, померкли в вышине последние огненные
росчерки, самолет ушел по своему курсу.



17

Скажем лишь несколько слов о том, как складывался на новом месте быт и
рабочий день Онисимова.
Равнодушный к уюту, он обитал один в пустынной трехкомнатной квартире,
обставленной отличной новой мебелью. Ни одну, вещь он не велел переменить,
ни одну не переставил по-своему. Расположенная на втором этаже в здании
посольства, эта квартира была соединена дверью с кабинетом, который, таким
образом, являлся, как бы четвертой личной комнатой посла и вместе с тем
уже служебным помещением Написанный маслом огромный портрет Сталина во
весь рост красовался над письменным столом источали блеск звезды на груди
и на погонах, сияли сапоги, а руки, спокойно сложенные на животе, лишь
подчеркивали величие. Уже свыше года истекло со дней. Двадцатого съезда,
где был развенчан скончавшийся, но его бюсты и портреты, обязательные в
каждом советском селении, в каждой конторе, пока оставались
неприкосновенными. Наверху, как имел основание полагать Онисимов, не
чуждый, понятно, партийных и государственных тайн, продолжалась скрытая от