"Александр Бек. Новое назначение" - читать интересную книгу автора

- Ну-с, могу вас выслушать. Хотя сомневаюсь, чтобы вы нашли оправдание
этой пакости.
Серебрянников негромко проговорил:
- Ваша жена позвонила мне. Просила взять ей это для вашего ребенка.
Наступила очередь помолчать и для Онисимова.
- Ступай, - сказал, наконец, он. - И никогда больше так не делай.
Серебрянников, поклонившись, повернулся, но нарком еще задержал его:
- Возьми это, - Александр Леонтьевич указал на сверток. - Отдай в
буфет.
Так поступил Анисимов. Он остро любил своего Андрейку, целовал,
приезжая домой, крохотное тельце, прижимал к лицу сыновью подушечку,
рубашечку, но не позаимствовал для сына из спецбуфета хотя бы кусок масла.
Месяца через два после этого случая Онисимов назначил лысого референта
начальником своего секретариата. Помимо других свойственных ему
достоинств, Серебрянников удовлетворял и требованию, которое Александр
Леонтьевич не раз строго высказывал: аппарат не должен болтать! В
дальнейшем нарком так привык к своему доверенному, что однажды в его
присутствии разрешил себе ироническую реплику в адрес - читателю придется
простить нам и этот канцеляризм, - в адрес своей Елены Антоновны.
Как-то, еще в те времена, когда рабочий день Онисимова неизменно
заканчивался лишь в четыре, в пять часов утра, она позвонила ему в кабинет
после полуночи. Ограничившись в последовавшем телефонном разговоре
несколькими односложными ответами, он положил трубку, посмотрел на
стоявшего с бумагами пристойного Серебрянникова, вымолвил:
- Деловая женщина. Заработалась за полночь.
Так он сыронизировал. Но только единственный раз. Подобных шуток больше
никто от него не слышал.
...Вот в депутатской комнате аэровокзала чуть ли не в последнюю минуту
появляются быстроглазый, загорелый, чему-то смеющийся Малышев и
черноволосый, с белозубой улыбкой Тевосян - два заместителя Председателя
Совета Министров СССР. Впрочем, насчет Тевосяна упорно поговаривали, что
начавшиеся перемены коснутся и его Вероятно, и он будет направлен за
границу, Уже называли и предназначенную ему миссию: посол в Японии. И все
же, хотя его положение и впрямь было непрочным, он приехал проводить
давнего товарища, крепко, без слов пожал руку Онисимову.
Предводительствуемые девушкой, одетой в изящную, сшитую по фигуре
темно-синюю форму Гражданского воздушного флота, все они - Онисимов,
маленькая его семья, несколько улетающих с ним работников посольства,
гурьба провожающих, - пройдя через особый выход, шагают в рассветной мути
по освещенному рефлекторами мокрому летному полю к белеющему невдалеке,
опирающемуся на расставленные тонкие ноги, длинному красивому Ту-104.
Путь пересекает, заставляет на минуту остановиться осторожно ползущая
автоцистерна. Онисимов оборачивается. Туда же, на вереницу провожающих,
посматривает и Елена Антоновна. Даже не переглянувшись, супруги понимают
друг друга. Получилась ведь своего рода небольшая демонстрация. Можно
сказать и, наверное, так скажут: демонстрация солидарности. Бойцы за
выполнение директив, вышколенные государственные люди решились проводить
снятого, смещенного Онисимова, пройти вместе с ним толпой, если не
колонной, по аэродромному плацу. Конечно, пределы дозволенного ничуть тут
не нарушены. Но все-таки... Все-таки колеблются, колеблются еще весы