"Александр Бек. Новое назначение" - читать интересную книгу автора

- Но знаю я! Этого достаточно.
И еще немало дней терзался, страдал.
Сейчас, рассеянно глядя в окно своего нового, так и не обжитого
кабинета, на улицы Москвы, уже присыпанные первым ноябрьским снегом, следя
за медленным полетом снежинок, Он Онисимов спрашивает себя: скоро ли,
наконец, настанет время, когда его мысли будут сосредоточены только на
деле, ему ныне порученном? Он заставляет себя придвинуться к непривычно
малому письменному столу, заваленному трудами о некой, ничуть его не
влекущей северной стране. Да, надо побороть эту несобранность, ему
несвойственную.
В самом деле, намереваешься, например, подстричься, и вдруг на ум
приходит фраза, оброненная когда-то Теосяном, или устремленный на карту
Восточной Сибири непроницаемый взгляд Сталина.
Приходится постоянно быть настороже, не давать воли видениям, которые
ежеминутно готовы нахлынуть. И заниматься делом! И если уж пора стричься,
то с этим больше не тянуть!
Разумеется, Онисимов мог бы позвонить в парикмахерскую Совета Министров
и вызвать на дом мастера, уже ему привычного. Так и поступали иные
сотоварищи Александра Леонтьевича, принадлежавшие наравне с ним к высшему
служилому кругу. Однако Онисимов никогда к подобным вызовам не прибегал,
ему претила эта барственность.
И вообще, почему не пойти в парикмахерскую? Именно в Совет Министров!
Именно в ту! Где же, черт возьми, его достоинство ничем не запятнанного
члена партии?
Полчаса спустя по вылощенному автомобильной резиной асфальту, на
котором не залеживался снежок - его тотчас убирали, - машина Онисимов
подкатила к каменной серой громаде в Охотном ряду. Онисимов в темной
мягкой шляпе, в зимнем пальто с неброским, недорогим черным барашковым
воротником быстро взошел по знакомым ступеням. Его сухощавое, бледное лицо
казалось невозмутимым. Кто-то, спускаясь навстречу, поклонился Александру
Леонтьевичу. Тот улыбнулся, приветливо кивнул. Его вид как бы гласил: да,
был работником промышленности, отвечал перед партией и правительством за
металл, за топливо, а ныне получил новое важнейшее государственное
поручение. И точка! И ничего более!
Порою, опять отвечая с улыбкой на поклоны, он прошел светлым широким
коридором в парикмахерскую. Разделся, сел в кресло к своему мастеру,
достал сигарету, чиркнул спичкой, огонек заходил, заплясал в его худощавых
пальцах - непросто дался Онисимов этот марш сюда. Неожиданно в памяти
возникло: "избегайте ошибок". Э, их разве избежишь?
Степенный мастер, в отличие от многих собратьев по профессии не щедрый
на слова, - эту его особенность ценил Александр Леонтьевич, - накинул
простыню на плечи Онисимов тронул рукой его каштановые, или точней,
желудевого, тона волосы, пригляделся, затем ножницами стал подравнивать
затылок. В какую-то минуту, когда парикмахер легчайшими касаниями бритвы
срезал отдельные волосинки вдоль отчетливой, строго прямой линии пробора
на левой стороне головы, Онисимов проговорил:
- Все не седею?
- Да, седина почти вас не берет. Но отлив, Александр Леонтьевич, уже не
тот.
- Какой отлив?