"Александр Бек. Новое назначение" - читать интересную книгу автора

Восточной Сибири, такого избытка электричества еще нигде не существовало.
А новые условия требуют и новой технологии, нового опыта. Не так ли?
Удовлетворенный своей речью, ее ясностью, логичностью, он последние
слова произнес уже без раздражения. Потом подошел к столику, на котором
рядом с папкой Онисимова стояла початая бутылка боржоми, налил четверть
стакана, отхлебнул.
- Так вот, товарищи, - ваша задача: всюду, где возможно, повышать
энергоемкость. Почему бы, например, нагревательные печи и колодцы не
перевести на электричество?
Как и в других случаях, он опять выказал знание деталей производства.
Онисимов лишь кратко ответил:
- Есть!
- Надо и в доменном деле искать способы применения электричества. Как
ваше мнение, товарищ Челышев, можем ли мы в какой-то мере заменить кокс
электричеством?
Челышев сказал:
- У нас, товарищ Сталин, существует поговорка: начальник доменного цеха
- это хороший кокс.
- Эту вашу поговорку я слышал уже много лет назад... По-вашему, значит,
нельзя использовать для доменной плавки электричество?
- В малых печах возможно.
- А в больших нельзя?
Капризные нотки явно слышались в этом вопросе. Сталин, привыкший, что
все и вся склоняется пред ним, сейчас сердился, что технология не хочет
ему повиноваться. Челышев, однако, под этой нависшей грозой сохранил
спокойствие. И даже ироничность.
- Можно, - сказал он - Все можно, товарищ Сталин, если прикажут. Но
будем сидеть без чугуна.
Берия приподнял белесые брови. Глаза сквозь круглые стекла смерили
Челышева, перебежали на Сталина.
Однако гроза не разразилась. Сталин прошелся, опять обратился к
Онисимову, велел показать энергетический баланс.
Конечно, поведение Сталина, его вопросы с несомненностью
свидетельствовали, что применение электричества в металлургии вскоре
станет или, пожалуй, уже стало новым увлечением, новым коньком Хозяина.
Александр Леонтьевич засек это в уме. Однако в те минуты по-прежнему
мучился оплошкой, которую совершил, очерчивая изгиб Ангары. И пока шел
разговор о проектных основах будущей далекой металлургической базы, он все
не выпускал из рук тонкой длинной указки. Но уже было неуместно
возвращаться к географической карте.
А после, сидя рядом с Челышевым в машине, вынесшейся из Кремля, он сам
себя казнил.
- Ужасная ошибка. Непонятно, как я обмишурился.
- Бросьте. Ерунда.
Да, старик обладал легким характером, промашка Онисимова представлялась
ему и впрямь ерундой. Но Александр Леонтьевич не мог себе ее простить, был
совсем убит. Как он допустил такую кляксу? Он, не переносящий ни малейшей
небрежности ни в чем! И где же, перед кем!
- Бросьте, - с той же добродушной грубоватостью повторил Челышев -
Никто же не знает, что вы ткнули не туда.