"Александр Бек. Новое назначение" - читать интересную книгу автора

скрыть нотку горечи. Неожиданно кашель становится сильным, мучительным,
сухим, сотрясает оголенную грудь. Затем приступ утихает.
- Курение вы обязаны бросить, - говорит Антонина Ивановна. Ее тон
категоричен. Он усмехается:
- Приеду когда-нибудь в Москву и доложу вам:
"Вот, дражайшая Антонина Ивановна, я и не курю!"
- Александр Леонтьевич, в таком виде я вас не отпущу. Надо наконец
обследоваться.
- Ничего. Поеду.
- Я не могу взять на себя ответственность. Назначим консилиум.
- Он отрезает:
- Никаких обследований, никаких консилиумов!
- В таком случае я лично напишу, что по состоянию здоровья вам уезжать
нельзя.
- Не смейте! - кричит Онисимов.
За ним водится этот грозный, повелительный крик. Онисимов, как мы
упомянули, уже и сам обращался наверх, просил дать любую работу по
специальности, но получил отказ. Значит, он обязан ехать. Еще никогда - с
тех пор, как в шестнадцать лет стал членом партии - он не пытался
уклониться, ускользнуть от исполнения партийных и государственных решении.
Не сделает этого он и теперь.
- Если напишете, - продолжает он, - я вас подведу. Заявлю, что не
подтверждаю ваших врачебных заключений. И выкручивайтесь, как знаете.
Думаю, лучше, милый доктор, нам не ссориться.
И он снова улыбается - теперь с привычной саркастичностью. Ну, что с
ним делать? Как поступить врачу?
- Александр Леонтьевич, полежите день-другой. Я вас понаблюдаю.
Онисимов охотно идет на мировую.
- Хорошо. Сегодня полежу.
Антонина Ивановна вновь обретает свою командирскую громогласную
повадку.
- Извольте лечь в постель при мне.
- С вашего разрешения я прилягу здесь. Что же, здесь, возможно, ему
будет лучше. Серьезная, грубовато скроенная врачевательница с
неудовольствием вспоминает спальню Онисимовых. В середине комнаты
расположились две широкие кровати, составленные вместе. По бокам две
тумбочки. У стен два платяных шкафа. И все. Будто в гостинице.
Пожалуй, лишь в этом продымленном кабинете можно ощутить некий личный
отпечаток. Высятся полки, где выстроились книги по специальности, текущая
политическая литература, сочинения Ленина, сочинения Сталина, так и не
завершенные изданием, оборванные на тринадцатом томе его смертью. В
простенке висит скромно окантованная фотография Сталин и Серго
Орджоникидзе - оба еще молоды, оба в шинелях, оба с черными заостренными
усами Онисимов когда-то сам отдал увеличить этот снимок, сам нашел для
него место.
К дивану приставлен круглый столик. На нем рядом с пачкой сигарет и
настольной лампой чернеет телефон-вертушка, несколько отличающийся
плавными формами от обычных аппаратов. Тут же под рукой лежат и две
книги-новинки по истории советской промышленности, в последнее время
Онисимов особенно интересовался этой темой.