"Юрек Бекер. Боксер " - читать интересную книгу автора

твердо решил, что никакой, даже самый жалкий вид мальчика не должен нанести
урон его любви, ибо прекрасно сознавал, как голод и болезни могут изменить
внешность человека; он отнюдь не надеялся увидеть перед собой розового
пупсика с обложки иллюстрированного журнала. Ну и в-третьих, он продолжал
злиться на себя, поскольку даже и теперь ему не удавалось, закрыв глаза,
представить Марка. Больше заняться было нечем, дорога предстояла долгая, и
повторение про себя этих трех выводов как-то ее скрашивало. Клиффорд
протянул ему пачку сигарет.
Арон закурил и начал думать про другого человека, который за это время
стал для него важным, начал думать про Паулу. Про ее последний вопрос -
нельзя ли ей еще немножко побыть у него, там висит второй ключ - уж не
собирается ли она вообще у него жить? Если и собирается, то, верно, не
потому, что больше ей жить негде. "Джойнт" заботится о своих сотрудниках,
так чего ради она захочет перебраться к нему? Впрочем, все это еще не
решено, вполне может случиться, что, вернувшись, он найдет свой ключ в ящике
для писем и еще, возможно, несколько робких строк, мол, спасибо за чудесный
вечер, сама не понимаю, что это на меня нашло, желаю всего наилучшего,
Паула. Скорей всего, так оно и будет, и Арон честно себе признался, что
подобный исход дела разочаровал бы его.
Еще один возможный вариант возвращения: Арон хочет открыть ключом
дверь, но не может, потому что изнутри в нее вставлен другой ключ.
Приходится стучать. Паула открывает с улыбкой, она соблазнительно одета, а
может, и вовсе не одета. Арона заключают в объятия. Самое роскошное
угощенье, которое ждет на столе, лишь ненадолго задержит их, а после этого -
постель. Объятия доставляют им куда больше удовольствия, чем в первый раз,
который весь прошел под знаком неожиданности и неудобства, впредь же -
только такие дни, длинная, надежная череда дней.
Арон задал себе вопрос, отвечает ли такая последовательность действий
его желаниям, и сам себе ответил: "Да".

***

- Я и впрямь был тогда мужчиной в расцвете сил.
Я спрашиваю у него, не идет ли здесь речь о внезапном, неясном
влечении, которое, подобно лихорадке, скоро приходит и так же скоро уходит и
вызвано, к примеру, вполне естественной потребностью в женщине? Или, может
быть, Паула, пока он сидел в машине, вдруг предстала перед ним в новом
свете - отчетливей и милей?
- Трудно сказать. Правда лишь, что во время этой поездки я впервые
думал о ней. А какой приятной она показалась мне с первого дня, ты можешь
понять хотя бы потому, что я ни единой секунды не испытывал к ней недоверия.
Ты ведь не думаешь, что я согласился бы оставить второй ключ тебе?

***

Мысли о Пауле занимали его до пограничного контроля. (Рассказы Арона
заставляют предположить, что, представляя себе будущие отношения с Паулой,
он неизменно думал о ней и только о ней, но совсем не думал о себе. Тем
самым он, на мой взгляд, хоть и представлял себе, как она, желательно, будет
вести себя в сложившихся обстоятельствах, но не позволял себе никаких