"Лора Бекитт. Любовь и Рим " - читать интересную книгу автора

притягательное выражение лица - то, вероятно, и была прекрасная Амеана,
светловолосая греческая куртизанка, изощренная в ласках, которые она
продавала за немалые деньги. Стоявший рядом с нею молодой человек, временный
хозяин ее тела, внимания и судьбы, был тем самым приятелем Сервия Понциана,
недавним партнером Ливий по игре в мяч.
Внезапно выражение лица Марка Ливия, непроизвольно посмотревшего туда
же, куда был устремлен взгляд дочери, изменилось, губы дрогнули, глаза
потемнели.
- Смотри, - сказал он, обращаясь к сыну, - вот тот наглец, с которым я
поссорился на Форуме!
Децим завертел головой:
- Где?
- Он стоит выше нас, рядом с греческой куртизанкой.
- А! Я его знаю, - промолвил Децим. - Это Гай Эмилий Лонг, сын недавно
умершего богатого землевладельца. У него имение в Этрурии. Он приехал в Рим
несколько месяцев назад, а прежде, кажется, путешествовал по Греции.
По-моему, он не занимается политикой; он посещал философский кружок вместе с
Сервием Понцианом.
- Великолепно! - Марк Ливий повысил голос. - Снимать жилье в Риме и
знаться с продажными женщинами - недешевое удовольствие, зато не требующее
много ума, равно как и умение проматывать отцовское наследство!
Тот, кого звали Гаем Эмилием Лонгом, прервал беседу с девушкой и
посмотрел вниз.
- Приветствую тебя, Марк Ливий! - произнес он без малейшей
неловкости. - Должно быть, ты счастлив и горд, празднуя победу Цезаря над
своими же согражданами!
- В чем дело? - негромко спросил Луций Ребилл.
- Этот молодой человек оскорбил отца на Форуме, - пояснил Децим.
"Он всего лишь высказал свое мнение", - хотела сказать Ливия, но,
разумеется, промолчала.
- Не надо обращать на себя внимание, - заявил Луций, видя, что многие
оглядываются на них. - Здесь не место для ссор.
Наконец они заняли свои места. Ливия положила на жесткое каменное
сидение вышитую подушку, мужчины расстелили коврики. В ожидании
представления Децим завел беседу с соседом, Марк Ливий раздраженно молчал,
Ливия тоже пребывала в растрепанных чувствах. Луций Ребилл был спокоен. Но
он, кажется, был спокоен всегда.
В тот день давали не комедию Плавта с ее яркими, несколько грубоватыми
характерами, а Теренция, больше похожую на драму, почти лишенную интриги, но
побуждавшую зрителя сочувствовать героям. Представление завершилось
выступлением мимов в пестрой одежде; среди актеров были и женщины,
облаченные в достаточно фривольные наряды. В данном случае недостаток
содержания возмещался необузданным весельем и грубоватыми шутками.
Зрители, особенно в задних рядах, вели себя бурно, рукоплескали и
свистели, живо реагируя на откровенные сцены из реальной жизни.
Все это время Ливия не смела повернуть голову и взглянуть на того, кто
сидел поблизости. Куртизанка ушла, она не могла занимать места,
предназначенные для высокородных, порядочных граждан, но ее спутник остался
здесь, под трепещущими, точно на огромном корабле парусами, и хотя он
наверняка не замечал Ливию и не думал о ней, девушка чувствовала себя так,