"Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Разделение наук" - читать интересную книгу автора

столь велико, что того, кто однажды испробовал его, уже нельзя заставить
отречься от этой власти никакими преследованиями и никакими пытками. Это то,
о чем говорится в "Апокалипсисе": "бездонная бездна Сатаны", и, наоборот,
справедливое и законное господство над умами людей, упроченное самой
очевидностью и сладостной рекомендацией истины, конечно же, скорее всего
может быть уподоблено божественному могуществу.
Что же касается благосостояния и почестей, то дары науки, обогащая
целые королевства и республики, тем самым развивают и приумножают
благосостояние и богатства также и отдельных лиц. Ведь уже давно было
сказано, что Гомер дал пищу большему числу людей, чем Сулла, Цезарь или
Август со всеми их раздачами, денежными подарками и земельными наделами
(ветеранам). По крайней мере трудно сказать, оружие или образование помогли
составить состояние большинству людей. Если же мы будем говорить о высшей
власти, то увидим, что царскую власть доставляли оружие и право
наследования, церковная же власть, которая всегда была соперницей царской,
весьма часто доставалась именно людям образованным.
С другой стороны, если рассматривать те удовольствия и наслаждения,
которые дает наука, то насколько же превосходят они все остальные
наслаждения. Действительно, ведь если аффективные наслаждения настолько же
выше чувственных радостей, насколько счастливое исполнение обета важнее
какой-то песенки или пира, то разве не в такой же мере интеллектуальные
наслаждения превосходят аффективные? Другим удовольствиям сопутствует
пресыщение; и, как только эти удовольствия делаются чуть-чуть привычными,
они блекнут и теряют свою прелесть; и это говорит нам, что на самом деле это
были но подлинные и чистые наслаждения, а только лишь обманчивая тень их,
доставляющие радость не столько но своей сущности, сколько своею новизной.
Поэтому люди, предающиеся чувственным радостям, часто становятся затем
монахами, а старость честолюбивых владык довольно печальна и меланхолична.
Наука же не знает пресыщения, а знает лишь беспрерывное чередование
достижения цели и стремления к новому, так что необходимо признать, что
возникающее здесь наслаждение есть истинное и простое благо, не связанное с
обманом и не являющееся результатом каких-либо привходящих моментов. Не
последнее место занимает в душе и то наслаждение, которое рисует Лукреций:
Сладко, когда на просторах морских разыграются ветры[110].
Он говорит, что приятно стоящему или прогуливающемуся по берегу
смотреть на то, как борется с бурей корабль в открытом море, точно так же
приятно с высокой башни смотреть на два сражающихся на равнине войска. Но
нет ничего приятнее для человека, чем разум, поднявшийся благодаря учению на
крепость истины и имеющий возможность оттуда взирать на заблуждения и
невзгоды людей.
Наконец, чтобы не говорить о таких избитых доводах, как то, что
благодаря науке один человек превосходит другого в том же, в чем человек
превосходит животных, что благодаря науке ум человека возвышается до небес,
чего не может сделать его тело и т. п., мы завершим это рассуждение о
выдающемся значении наук, указав на то приносимое ими благо, к которому
прежде всего стремится человек по своей природе, а именно бессмертие и
вечность. Ведь именно из-за этого рождают потомство, стараются прославить
свое имя, сооружают здания, основывают различные учреждения, воздвигают
памятники, стремятся к славе и в конце концов к этому сводятся все
человеческие чаяния. Но мы видим, что памятники, созданные талантом и