"Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Разделение наук" - читать интересную книгу автора

для основания философии, короче, такой, какою мы ее опишем в своем месте;
чтобы наконец после стольких веков существования мира философия и науки
более не были висящими в воздухе, а опирались на прочные основания
разнородного и притом хорошо взвешенного опыта. Я дал Органон; материал же
нужно искать в самих вещах. Да хранит долго всеблагий всевышний господь Ваше
Величество.
Светлейшего Вашего Величества раб усерднейший и преданнейший
Франциск Верулам, канцелларий
ФРАНЦИСКА ВЕРУЛАМСКОГО

ВЕЛИКОЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ


Предисловие[3]

О том, что состояние наук неблагоприятно и не показывает их рост, и о
том, что необходимо открыть человеческому разуму новую дорогу, совершенно
отличную от той, которая была известна нашим предшественникам, и дать ему
новые средства помощи, чтобы дух мог пользоваться своими правами на природу
Нам кажется, что люди не знают вполне ни своих богатств, ни своих сил и
представляют себе первые большими, а вторые -- меньшими, чем они есть в
действительности. От этого происходит, что они, придавая непомерную цену
унаследованным искусствам, не ищут ничего большего или, слишком низко ставя
себя, тратят свои силы на ничтожное, а не испытывают их в том, что важно для
существа дела. Поэтому и у наук есть как бы свои роковые пограничные
столбы[4], и проникнуть далее не побуждает людей ни стремление, ни
надежда. Но так как преувеличенное представление о своем богатстве является
одной из главнейших причин бедности и так как доверие к настоящему
заставляет пренебречь истинными средствами помощи для будущего, то уместно и
даже прямо необходимо в самом начале нашего труда отвести избыток почета и
преклонения от всего того, что найдено до сих пор (оставив при этом в
стороне околичности и притворство), и надлежащим увещанием достигнуть того,
чтобы люди не преувеличивали и не прославляли изобилие и пользу того, что у
них имеется.
В самом деле, если кто внимательно рассмотрит все то разнообразие книг,
в которых превозносятся науки и искусства, то повсюду он найдет бесконечные
повторения одного и того же, по способу изложения различные, но по
содержанию заранее известные, так что все это с первого взгляда
представляющееся изобильным после проверки окажется скудным. Что же касается
полезности этого, то тут надо сказать открыто, что та мудрость, которую мы
почерпнули преимущественно у греков, представляется каким-то детством науки,
обладая той отличительной чертой детей, что она склонна к болтовне, но
бессильна и не созрела для того, чтобы рождать. Она плодовита в спорах, но
бесплодна в делах, так что настоящее достояние наук живо изображается басней
о Сцилле, у которой голова и лицо девы, а у чресл -- опоясание из лающих
чудовищ. Так и привычные нам науки содержат общие положения, привлекательные
и благообразные, но если обратиться к их специальным разделам, как бы
производящим частям, чтобы они выдали плоды и дела, то вместо плодов все
заканчивается препирательствами и злобным лаем споров. Кроме того, если бы
науки этого рода не были совершенно мертвы, то, очевидно, менее всего могло