"Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Разделение наук" - читать интересную книгу автора

развращающими нравы, у всех последующих поколений снискали славу лучшего
лекарства против развращения ума и нравов. И этого, пожалуй, достаточно для
того, чтобы ответить политикам, которые с высокомерной жестокостью и
фальшивой суровостью осмеливаются клеветать на науку. Впрочем, для нашего
времени (не знаю, дойдут ли труды мои до потомства) это опровержение
представляется не таким уж необходимым, ибо попечение и благоволение двух
образованнейших правителей, королевы Елизаветы и Вашего Величества, подобных
Кастору и Поллуксу, двум сверкающим звездам[24], пробудили у нас в
Британии великую любовь и уважение к наукам.
Теперь мы переходим к третьему роду упреков наукам, которые на этот раз
обязаны самим же ученым и обычно производят более глубокое по сравнению с
остальными впечатление. Эти упреки проистекают либо от положения, либо от
особенностей характера, либо от природы занятий самих ученых. Из этих
обстоятельств первое не зависит от воли самих ученых, второе не имеет
отношения к сущности дела и только третье, собственно, как мне кажется,
требует рассмотрения. Но так как речь должна пойти не столько об истинной
ценности вещей, сколько о том, что думает о них толпа, то не будет лишним
сказать несколько слов и о первых двух обстоятельствах.
Итак, попытки преуменьшить значение наук и как бы развенчать их,
вызванные положением ученых, обусловлены или бедностью и нуждой этих людей,
или незаметным и уединенным образом их жизни, или недостаточно почетным
объектом их научных занятий.
Что касается бедности (а довольно часто случается, что ученые люди
бывают неимущи и большей частью незнатного происхождения и не умеют так
быстро разбогатеть, как это происходит с тем, кто единственной целью в жизни
делает наживу), то было бы разумным поручить здесь произнести похвалу
бедности нищенствующим братьям (да простят мне они это), роль которых весьма
высоко оценивал Макиавелли, говоря: "Уже давно было бы покончено с
господством священников, если бы уважение к монахам не возмещало бы
роскошества и излишества епископов"[2][5]. В равной мере
можно сказать, что богатство и великолепие жизни правителей и знати уже
давно могли бы выродиться в варварство и грязный разврат, если бы не эти
самые бедняки-ученые, которым правители обязаны развитием культуры и
нравственности в жизни. Однако, оставив в стороне все эти похвалы, стоит все
же отметить, сколь священной и почитаемой в течение ряда веков считалась у
римлян бедность, а это государство отнюдь не увлекалось парадоксами. Ведь
Тит Ливий говорит следующее: "Или меня вводит в заблуждения любовь к
предпринятому мною делу, или же никогда не существовало ни одного более
великого, более уважаемого, более обильного добрыми примерами государства, в
которое бы так поздно проникли жадность я роскошь и где бы так долго
сохранялось столь великое уважение к бедности и бережливости"[26].
Да и после того, как Рим пришел в упадок, мы читаем, например, что, когда
диктатор Цезарь высказал намерение восстановить гибнущую республику, кто-то
из его друзей заметил: мол, ничто не будет более полезным для его начинания,
чем уничтожить любым путем уважение к богатству. "Действительно, -- говорил
он, -- и эти, и все прочие бедствия исчезнут вместе с почитанием богатства,
если ни выборные должности, ни все остальное, к чему обычно стремятся люди,
не будут доставаться за деньги"[27]. Наконец, подобно тому как
верно сказано, что "румянец -- это цвет добродетели", хотя иногда он и
свидетельствует о вине, можно с полным правом сказать, что бедность -- это