"Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Разделение наук" - читать интересную книгу автора

необходимо высказать одно очень важное предостережение. Выдвижение сомнений
приносит двоякую выгоду. Во-первых, сомнение предохраняет философию от
ошибок и заблуждений, заставляя не давать оценки и не утверждать того, что
еще не вполне ясно (чтобы одна ошибка не породила другую), а воздерживаться
от суждения и не выносить окончательного решения. Во-вторых, сомнения,
высказанные в научных сочинениях, сразу же становятся своего рода губками,
которые постоянно привлекают к себе и впитывают новые достижения науки; и в
результате то, что могло бы остаться незамеченным или рассматривалось бы
весьма поверхностно, если бы не было подвергнуто сомнению, теперь благодаря
сомнению будет рассматриваться серьезно и внимательно. Но эти две выгоды с
трудом компенсируют один недостаток, который обязательно разовьется, если
ему решительно не помешать. Дело в том, что, если однажды сомнение будет
признано справедливым и, так сказать, приобретет силу, немедленно появятся
защитники как той, так и другой точки зрения, готовые передать даже потомкам
свою страсть к сомнению, так что в результате люди будут употреблять все
усилия своего ума скорее на то, чтобы и дальше развивать и поддерживать это
сомнение, чем на то, чтобы разрешить его и положить ему конец. Примеры
подобного рода в изобилии встречаются и в практике юристов, и в деятельности
ученых, у которых вошло в обычай стремиться увековечить раз возникшее
сомнение, считая своим долгом не столько утверждать, сколько сомневаться,
тогда как единственно законным употреблением человеческого разума является
стремление превратить сомнение в твердое знание, а не подвергать сомнению
то, что вполне достоверно. Поэтому я считаю, что необходимо создать некий
перечень сомнений, т. е. проблем, существующих в науке о природе, и я
всячески одобряю такое начинание. Только при этом нужно позаботиться о том,
чтобы по мере роста нашего знания (а это, вне всякого сомнения, будет
происходить изо дня в день, если только люди последуют нашим наставлениям)
полностью разрешенные сомнения вычеркивались из этого списка. Мне бы очень
хотелось присоединить к этому перечню еще один, не менее полезный. Поскольку
в любом исследовании мы встречаем троякого рода положения: очевидно
правильные положения, сомнительные положения, очевидно ложные положения, то
было бы в высшей степени полезным присоединить к перечню сомнений перечень
ложных мнений и общераспространенных заблуждений, существующих как в
естественной истории, так и в теории, для того, чтобы они не приносили
больше вреда науке.
Что же касается мнений древних философов, таких, как Пифагор, Филолай,
Ксенофан, Анаксагор, Парменид, Левкипп, Демокрит и другие, к которым обычно
относятся пренебрежительно и невнимательно, то было бы весьма полезно
проявить немножко больше скромности и повнимательнее изучить их. И хотя
Аристотель по обычаю турок считает, что он не может царствовать в
безопасности, если не уничтожит всех своих братьев ^, однако же тем, кто
стремится не к царской власти или роли наставника, а лишь к исследованию и
раскрытию истины, не может не представляться весьма полезной возможность
рассмотреть собранные вместе разнообразные мнения разных ученых о природе
вещей. При этом я совсем не думаю, что из этих и им подобных теорий можно
надеяться каким-то образом извлечь некую более точную истину. Ведь точно так
же как одни и те же явления, одни и те же вычисления согласуются и с
астрономическими принципами Птолемея, и с астрономическими принципами
Коперника, так и наш повседневный опыт, которым мы руководствуемся, и
внешняя сторона вещей согласуются со множеством различных теорий, а между