"Александр Белаш. Наш дом" - читать интересную книгу автора

как таковых. Пыли в "норе" тоже нет - ей неоткуда взяться. Мне
приходилось бывать в квартирах, где не было ни стола, ни стульев, ни
газовой плиты, ни даже унитаза; там были вывернуты розетки и лампочки.
Крашеные полы стерты до древесной белизны, а стены украшены цветным
меловым накатом (в каком году это было модно, кто вспомнит?) с изящным
узором в "лапочку". Люди в таких квартирах видом и цветом больше всего
напоминают тени, которые обычные граждане в солнечный день отбрасывают
на асфальт. Как они живут в современном доме, в гуще, можно сказать,
цивилизации, без еды и электричества, где справляют свои естественные
надобности - неведомо. Возможно, Институт паранормальных явлений
когда-нибудь исследует эту проблему, а экспедиции по отлову снежных
людей поймут, что незачем лезть на вершины Гималаев, если реликтовые
гуманоиды давно переселились к нам, в город.

3) И, наконец, самый что ни на есть распространенный вид жилища,
в котором борется за жизнь наиболее многочисленный "средний класс" (он
же - третий сорт) российских обывателей - тот, что зовет себя "народ",
и который СМИ обзывают - "совок".

О! об этом типе жилища стоит рассказать подробннее..

Девиз прихожей - "Да рухнет вешалка под тяжестью вещей! До
громоздится обувь по колено!". Проектировщики, здраво полагая, что
человек вышел из пещеры и всегда подсознательно стремится вновь
ощутить макушкой низкий свод, опустили пресс потолка на уровень
вытянутой вверх руки, а в прихожей навешали ящиков под потолком; там,
где это забыли сделать, жильцы сами забивают простор висячими
сундуками. Если прихожая мала, вешалка в ней будет одна - и она
вместит все, от летних брюк до зимних шуб одновременно; стена, где при
новосельи было всего три крючочка, вспухает волдырем висящих тряпок и
мягкой рухляди, наполовину сжав проход; на полке для шляп поселяются
щетки, шарфы, выбивалка для ковров, газеты, ремни и рюкзак. Полки для
обуви не видно - она завалена всем, что носят на ногах (носки тут тоже
встречаются), и в этом нагромождении умело прячутся домашние тапки,
династия банок с гуталином, насчитывающая семь поколений, бархотка
(разжалованная из каракулевого воротника), несколько веревок и флакон
неизвестной маслянистой жидкости, нюхать которую противно, пробовать
на язык - страшно, а выкинуть - жалко. Если прихожка позволяет иметь
две вешалки - их будет три! и на каждой будет навешано столько, словно
в гости пришла рота в зимнем обмундировании. Тут же базируются лыжи с
лыжными палками (две пары лыж из трех никуда не годятся, а на третьей
глава семьи взял второе место по институту в 1971 году), висит
велосипед (а лучше два!) и детские санки.

Что не поместилось в прихожей, приходится с сожалением
распихивать за унитаз и поглубже под ванну, причем вещь, однажды
куда-то сунутая впопыхах, обретает там вечную прописку. Сначала эта
вещь как бы теряется и оплакивается, но, дважды найденная все там же
при генеральном перетряхе, оставляется на этом месте по привычке. Даже
вещи, от которых вроде бы хотелось избавиться насовсем и о которых был