"Людмила и Александр Белаш. Перепись 1769 года" - читать интересную книгу автора

затвердивший-таки десятка два вежливых фраз.
- Монсьер граф: месьер инспектор: - уделил он им по церемонному
поклону, - извольте пройти в ваши комнаты. Я провожу вас. Сьер вахмистр и
сьер секретарь, вам отведён покой на стороне прислуги.
- Гауберт, - спросил Лионель, - как называется ваша усадьба?
Дворецкий повёл глазами в его сторону, слегка повернув и заржавевшую
шею. Яркие язычки свечей бросили на его лицо ровный свет, и Лионель
увидел, что глаза у Гауберта жёлтые, с резко прочерченными лучами
бороздок, расходящихся от зрачков - и зрачки не совсем круглые, а как бы
вытянутые. Огни масляных ламп на миг отразились в донцах глаз малахитовым
зеркальным пламенем.
- Гартенхаль, ваше сиятельство.
Секретарь судорожно сглотнул и полузадушенно выговорил:
- Туманный Гартенхаль?..
- Да, молодой человек, - Гауберт перенёс взгляд на секретаря, - и так
порой называют.
- Спасибо, - ляпнул секретарь как-то невпопад и отрывисто кивнул, а
затем уставился на инспектора: - Мы уедем завтра, мэтр Лерон? завтра
утром, да? Я: я буду ночевать в карете. Не в доме. С вашего позволения.
- Сынок, - хлопнул его по плечу Дирк, от чего секретарь пошатнулся, -
кто привыкает спать в дормезе, тому скрючивает спину, и его не любят бабы.
Потом он начинает мочиться песком и смотрит в ночную вазу, много ли
высыпалось.
- Вахмистр! - с неожиданной злостью гавкнул пузан-инспектор. -
Поберегите свои шутки для казармы!
- Только водка, - невозмутимо ответствовал Годерман, - водка и крапива.
Если это не поможет - дело швах. А от подагры надо подкладывать в гетры
девясил, в чулки насыпать горчицу.
- Прошу проследовать за мной, - Гауберт неспешно развернулся и пошёл,
разгоняя тьму огнём свечей. - Сьера вахмистра я прошу немного обождать.
- Ладно, мы погодим, только ты быстрей шевели мослами.
"Гартенхаль, - Лионель силился вспомнить, где эта усадьба обозначена на
карте.
Ничего не вспоминалось.
- Дирк! - обернулся он на ходу. - Свистни денщика, сейчас он мне
понадобится.
- Слушаюсь, ваше сиятельство! - даже пламя ламп за стеклом содрогнулось
от рыка вахмистра; затем Дирк продолжил негромко: - Щипцы накалить, волоса
подзавить, из дульца пудрой дунуть. А тебе, соплежуй, надо нос завивать,
пока до пола не отрос. Чего ты весь перекосился, как ежа проглотил?
Секретарь посмотрел на него умоляюще, словно Дирк был нелюбимым
женихом-уродом, и их подвели к алтарю - так смотрят в последней надежде.
- Это Гартенхаль.
- Да мало ли тут названий, что не выговоришь без стакана! Чай, не в
первой усадьбе ночуем. Держись бодрей, парень! Выше нос, но лампу не
сшиби. Перепишет твой Лерон, кому в казну положено платить, и - цок-цок! -
поскачем на зимние квартиры. Жалование получим - эх, и жизнь начнётся! У
тебя девчонка есть? А кто она? Спорим на десять пеннингов, что дочь
приказчика?
- Ты не знаешь этих мест, - секретарь порыскал боязливым взглядом по