"Людмила и Александр Белаш. Перепись 1769 года" - читать интересную книгу автора

словно бы отразили сталь клинка, губы опасно изогнулись, и он отступил,
поняв, что её слово - не просто предупреждение.
* * *
Ужин привёл мэтра Лерона в прекрасное расположение духа. Упитанное чрево,
распиравшее жилет, тихо и мягко ворчало; желудочные соки нежно
переливались в нём из кишки в кишку, а винные пары по таинственным
канальцам сочились из брюха в голову, подогревая чувства и наполняя разум
внутренним свечением. Ужимки служаночки, готовившей ему постель,
показались инспектору милыми, а её личико и фигурка - обольстительными; он
соблаговолил ущипнуть красотку и захихикал, наблюдая её (конечно же,
неискреннее) возмущение. Ах, кокетка! Ей должно льстить, что на неё
обратил внимание королевский инспектор.
Впрочем, для амуров он был слишком сыт и отпустил девчонку с миром,
велев принести грелку с угольями. Сев напротив очага, мэтр Лерон поставил
каблуки на каминную решётку и углубился в раздумья, порою беззвучно икая.
Аристократы за столом беседовали о цареубийствах. Весьма
неблагонамеренные речи!
Граф говорил, что монарх должен присягать подданным, а баронесса
принимает у себя иезуитов. Задевать графа не следует, он родовит, имеет
важные знакомства, в том числе и при дворе; граф может жестоко отомстить,
а вот шаугеландская дворяночка: Пожалуй, есть смысл сообщить о ней в
тайную полицию Его Величества.
И прибавить, что она высказывалась за отделение новых земель от короны;
это взбодрит сыщиков. Секвестрация, а затем и конфискация, да-с! И часть
конфискованного - в награждение тому, кто своевременно донёс.
Облачённый в колпак и ночную рубашку, он, довольно урча, улёгся в
нагретой постели, пробубнил наскоро молитву и смежил веки. Желудок ощутимо
подпирал снизу, сдавливая дыхание, и пришлось повертеться в одеялах, чтоб
пища не слишком сжимала сердце. Несмотря на обжигающе горячую грелку,
простыня и одеяла остались влажными, зябкими и даже несколько отдавали
плесенью и почему-то запахом сырой земли. Мэтр Лерон еле-еле смирился с
таким неудобством.
Чем полнится душа, то и во сне увидишь. Мэтру Лерону представилось, что
ему принесли мешочек с золотыми марками, и он заказал себе щегольской
каррик о шести воротниках. Остроухий, словно кот, мастер-портной снимал с
него мерку, а другие портняжки почему-то стругали и сколачивали доски в
продолговатый ящик. Вошёл в трауре сам принц-наместник Максимилиан; мэтр
Лерон поспешил поклониться Его Высочеству, а принц, кивнув ему мельком,
развернул именной королевский указ и зачитал: "Волею небес, лесов и рек
Мы, Роальд III, повелеваем облачить нашего верного слугу Лерона Кельманса
в костюм, которого ему не износить вовек".
Портные обрядили мэтра Лерона в шёлковую ленту вроде портупеи, с
бантом, и прикололи к ней орден в виде серебряной мёртвой головы. Все
подходили и целовали инспектора в холодный лоб. "Жалуем ему, - прибавил
принц, - личное дворянство и звание вечного интенданта Гробового округа в
провинции Погост". Мэтр Лерон встревожился, стал робко возражать, но принц
прикрикнул: "Как это прикажете понимать, сударь - вы отказываетесь от
монаршей милости?!" Инспектор побежал, ударившись об деревянный каррик о
шести досках, а портные погнались за ним с лаем своры гончих, преследующих
оленя; позади принц затрубил в рог, а голос баронессы поощрял собак: "Ату