"Людмила и Александр Белаш. Перепись 1769 года" - читать интересную книгу автора

почти полностью обнажены, но перси и плечи скрывала шаль. В одной руке она
несла серебряную чашу.
- Бог мой, вы похожи на весталку! - вырвалось у Лионеля. - Беатрикс, в
Ламонте вы затмите всех прелестниц! никто не сможет с вами соперничать!..
Бросив на него загадочный взгляд, пифия лесной страны почти бесшумно
прошла к трельяжу и поставила чашу на туалетный столик. По спальне
распространился аромат весны, заставляющий забыть, что на дворе тёмная
осень. Погрузив в чашу пальцы, баронесса вздохнула.
- Лионель:
- Да, милая? - он подошёл и коснулся тёплого плеча, скрытого шалью. Она
не противилась.
- Сядьте. Поставьте стул против зеркала.
Он повиновался. Беатрикс, лёгкими движениями втерев мазь в виски,
выдвинула ящичек секретера и достала шуршащие бурые комочки. Амбра,
опий?.. Лионель не мог понять, что это, даже когда снадобье ссыпалось в
чашки курильниц. Беатрикс зажгла от свечи лучинку и коснулась ею по
очереди содержимого чашек. Вьющимися струйками поплыл вверх сизый дымок.
- Я хочу, чтобы вы поняли, Лионель. Вы читали книги - они лгали вам. Вы
слушали речи просвещённых друзей - их речи были ложью. Только зеркала не
лгут, но не все умеют в них смотреть. И не все могут вытерпеть правду
зеркал. Вы по-прежнему согласны увидеть будущее?
- Ради вас, Беатрикс, я согласен на всё.
- Возьмите мазь из чаши и смажьте свои веки. Это избавит вас от
обманчивых впечатлений.
Мазь странно холодила пальцы, а в глазах от неё стало покалывать.
Поморгав, Лионель увидел, как всё перед ним изменилось. Зеркала трельяжа
неожиданно углубились, стали бездонными, как пропасти, в которых клубилась
прозрачная мгла.
Он с изумлением осмотрел свои ладони - ногти вытянулись и заострились,
а кожа помертвела, подёрнулась серой патиной. Но стократ большее
потрясение ждало его, когда он поглядел на Беатрикс.
Спальня красавицы, уютный уголок любовного томления, была теперь
большим залом с высокими окнами, наполненными тьмой; крестообразные своды
терялись вверху.
Мебель пропала. А баронесса:
Из зеркала подул холодный ветер, и её золотые волосы зашевелились, как
морские волны. Нефритовые глаза огромны как озёра, лицо дышит
ослепительной, нечеловеческой прелестью. Платье, подобное античной тунике,
из белого сделалось пламенно-красным, оно переливалось золотом на сгибах,
и под ним угадывалось тело прямо-таки убийственного совершенства.
- Господи: - прошептал Лионель, потеряв всякую самоуверенность.
- Вы видите меня такой, какая я есть на самом деле, - голос Беатрикс
обрёл упоительную бархатную звучность, и вместе с тем - подчиняющую силу.
- Глядите в зеркало, Лионель. В зеркало! - голос стал повелительным.
Её рука с царственной грацией взяла шар из лунки и пустила его по
жёлобу против хода часовой стрелки. Мерцание катящегося шара завораживало.
- Будущее неподатливо, Лионель, - голос пронизывал тело, сковывая члены
ледяным ознобом. - Оно смутно и неясно, оно не определено. Но вы - вы, кто
пытается рассчитывать его наперёд - придаёте ему зримые черты.
Овеществившись, оно становится независимым, и только напряжением воли, для