"Людмила и Александр Белаш. Перепись 1769 года" - читать интересную книгу автора

Лионеля захватывало дух:
здесь, в этом гнёздышке, почивает чаровница - в одной рубашке до
розовых пяток, в чепчике с лентами, видит она свои сны одиночества, а во
снах кавалеры целуют ей руки, обнимают её, пьют её дыхание. Да!.. Было бы
славно проникнуть в её сон и оказаться там наедине с ней. Он показал бы
ей, что значит - "свобода".
Очевидно, спальня служила Беатрикс и кабинетом - тут же стоял секретер
из вест-индской махагони, книжный шкаф с застеклёнными дверцами.
Действительно, она была начитана: изучив корешки книг, Лионель не смог
скрыть довольной улыбки - наряду с "Новой Элоизой" Руссо и томами
"Естественной истории" Бюффона он встретил и галантные "Сказки" аббата
Вуазенона, и "Книдский храм" Монтескье, прославляющий радости любви в
истинно эпикурейском духе, и "Contes Moraux"
Мармонтеля, столько же сентиментальные, сколь гривуазные. Подобное
чтение может далеко завести молодую, истосковавшуюся по ласке женщину.
Туалетный столик у трёхстворчатого зеркала, украшенный бронзовыми
завитками и мозаикой из шпона разных пород дерева, намекал на склонность
Беатрикс тщательно украшать себя.
Немудрено, что взрывчатая, будоражащая смесь просвещения с любовными
мечтаниями вскружила прелестную головку красавицы. Тоскуя здесь, вдали от
салонов с их свободными нравами и чувственностью, она погрузилась умом в
спиритизм, надеясь найти отдушину своим нерастраченным страстям. Какое
зелье возжигала она в металлических курильницах, стоящих у трельяжа?
опиум, гашиш? Ей, неутолённой и томящейся, являлась в зеркалах мрачная,
дурная чушь. Купцы будут рубить головы аристократам - ха! вы только
представьте!..
Он был совсем не прочь пойти ей навстречу, принять участие в её опытах
по ясновидению. Надо сблизиться с ней, смягчить её вздорный нрав
притворным согласием, сделать вид, что веришь в её видения - отцы иезуиты
были правы, утверждая, что для достижения цели хороши любые средства, но
дети вдовы, духовные наследники зодчего Хирама Абифа, пошли в этом
искусстве много дальше, обогнав и поправ наследников Лойолы. Всенепременно
надо показать эту новоявленную пифию из Шаугеланда великому мастеру ложи.
Иметь свою собственную сивиллу - это престижно. Иметь такую необычную
любовницу - тем более. Лионель готов был совместить приятное с полезным, и
даже более того - он всей душой стремился к этому. Овладеть - и не
отпускать.
Между курильниц, по центру среднего зеркала трельяжа, стояло массивное
серебряное блюдо - даже, скорее, диск с кольцевым жёлобом и полукруглой
ямкой в середине, где лежал синеватый стеклянный шар размером с яблоко.
Лионель склонился, вглядываясь в незнакомые знаки, расположенные на диске
по кругу, снаружи от жёлоба - он ожидал увидеть знаки Зодиака, но эти
фигуры напоминали скорей китайские иероглифы.
Достав часы, Лионель откинул крышку и прищёлкнул языком - время
позднее, самая пора для заклинаний: или для нежности.
Появилась Беатрикс. Наряд её был столь чуден, что Лионель ахнул. Сняв
накладки, баронессу причесали на весьма необычный лад, в античной манере,
но платье!..
подпоясанное высоко, под грудью, оно ниспадало свободными складками, в
движении смутно и маняще обрисовывая то колено, то абрис бедра. Руки были