"Пьер Бельфон. Совещание (Пьеса) " - читать интересную книгу автора

сейчас вылетит птичка...
Клодина Ле Галлек (рaзвoрaчивaет бюллетени). "Трудные роды"...
Шариу повторяет за ней названия и записывает их на доске.
"Зима в Гватемале"... "Зима в Гватемале"...
Шариу (водя пальцем по доске). Я подвожу итог: у нас сейчас... четыре
голоса за "Трудные роды", три за "Зиму в Гватемале", два за "Что с лица, то
и с изнанки" и один за "Праздник у Капулетти". Напоминаю вам, что решение
жюри принимается большинством в шесть голосов. Иными словами, необходим еще
один тур...
Готье-Монвель. Три голоса за "Гватемалу"! Ничего не понимаю. В какую
игру мы здесь играем? Клодина, это вы поддержали Микаэля и его чертову
"Гватемалу"?
Клодина Ле Галлек. Дорогой Жан-Поль, поскольку у "Праздника" нет
никаких шансов на Констановскую премию - вы нам откровенно рассказали о
наполеоновском плане, который разработал Шарль-Эдуар, - я решила отдать свой
голос протеже Микаэля, пусть хотя бы на один тур.
Фоссер (с трудом сдерживаясь). Фредерика Бовэ никоим образом нельзя
считать моим... протеже. Я с ним даже не знаком.
Клодина Ле Галлек. Вам все время чудятся какие-то интриги и подвохи.
Хорошо, - вашему кандидату, если слово "протеже" вам кажется неуместным.
Фоссер. Оно на самом деле неуместно. Сделав это уточнение - а оно было
совершенно необходимо, - я должен сказать, Клодина, что ваша поддержка,
пусть и временная, очень меня порадовала. Бовэ - выдающийся художник слова,
достойный войти в число констановских лауреатов.
Шариу. Художник слова, который сначала заводит читателя в непроходимые
дебри, а потом усыпляет!
Фоссер. Если сюжет не всегда развивается в строгой последовательности,
если в нем есть хоть один эпизод из прошлого, хоть малейшее нарушение
хронологии, вам, Александр, уже кажется, что вы в лабиринте. (Пауза.) Вы
действительно прочли "Зиму в Гватемале"? Внимательно прочли?
Шариу. Да. Внимательно прочел.
Фоссер. А вы, Жан-Поль?
Готье-Монвель. И я тоже.
Фоссер. Разве каждая глава, каждая, даже совсем небольшая сцена в этом
романе не свидетельствует о том, что у Бовэ врожденный талант рассказчика?
Готье-Монвель. Нет.
Фоссер. И ничто в этой книге вас не удивило, не взволновало, не
потрясло?
Шариу. Нет.
Фоссер. Даже эпизод в середине книги, где старая крестьянка сидит в
автобусе с корзиной на коленях, и вдруг корзина открывается, из нее вылезает
петух, выклевывает глаз водителю, и автобус переворачивается?
Клодина Ле Галлек (смеется). А у него есть чувство юмора, у вашего
Бовэ! Зря я не прочла эту книгу! Но теперь, пожалуй, прочту!
Готье-Монвель. Согласен, в этой сцене присутствует некоторый...
динамизм. Она даже вызвала у меня смех. Я хотел сказать: вызвала улыбку.
Шариу. Дорогой Жан-Поль, на мой взгляд, вы чересчур снисходительны.
Меня эта сцена ничуть не рассмешила. Как вы знаете, я одно время жил в Чили,
а Чили - страна, в чем-то похожая на Гватемалу, и я могу вам сказать, что
сцена в автобусе абсолютно надуманная, с первой до последней строчки. В ней