"Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов" - читать интересную книгу автора (Громов Леонид Петрович)

Таганрог и Приазовье в творчестве Чехова

В "годы перелома" Чехов написал наибольшее количество произведений с местным колоритом. Это обстоятельство заставляет обратиться к вопросу о роли Таганрога и Приазовья в творчестве Чехова, в становлении и развитии чеховского реализма.

Таганрогский период жизни Антона Павловича - значительный этап в духовном развитии великого русского писателя. В гимназические годы начался и быстро развивался процесс формирования морального и эстетического облика Чехова. В Таганроге пробудился серьезный интерес Чехова к литературе и театру, началась литературная деятельность писателя. Таганрогская действительность послужила для наблюдательного художника источником многих тем, мотивов, образов.

Литературная деятельность Чехова-гимназиста отличается большим размахом - юный писатель пробует свои силы в разработке различных тем и жанров. Поражает и другой факт духовной жизни Чехова в гимназические годы: быстрый рост морального и эстетического сознания.

Трудно переоценить роль художественной литературы и театра в культурном росте Чехова-гимназиста. Антон Павлович был одним из активнейших абонентов таганрогской библиотеки, жадно читал беллетристику, критическую литературу, журналы, впитывая в себя передовые идеи, моральные и эстетические принципы, выраженные в прогрессивной художественной и критической литературе. Богатое этическое содержание творчества великих русских писателей, крупнейшие эстетические ценности русской литературы обогащали сознание юного Чехова.

Чехов-гимназист 'настолько быстро созрел в литературно-эстетическом отношении, что смог выступать в качестве руководителя чтением младшего брата, Михаила, проявляя в своих советах большую начитанность и хороший литературный вкус. Особенно показательно в этом отношении письмо Антона Павловича к брату в апреле 1879 г. (т. 13, стр. 29).

В этом же письме Антон Павлович проявляет заботу и о правильном нравственном развитии своего брата, борясь с его самоуничижением и разъясняя ему понятия о честности, о достоинстве человека. Письмо свидетельствует о том, как рано Чехов понял значение чувства человеческого достоинства, которое стало основным элементом гуманистической концепции Чехова-писателя, всегда боровшегося с проявлениями рабской психологии в человеке, мечтавшего о всесторонне и гармонически развитом человеке.

Видную роль в художественном развитии Чехова сыграл таганрогский театр. Известно, что таганрогский театр был одним из лучших периферийных театров России. В Таганроге выступали крупные столичные артисты: Соловцов, Андреев-Бурлак, Иванов-Козельский, Стрепетова, Горева и другие выдающиеся русские актеры. "Нередко в течение одного театрального сезона лучшая русская драма сменялась прекрасной итальянской оперой, - сообщает в своих воспоминаниях артист А. Л. Вишневский, уроженец Таганрога и товарищ Чехова по Таганрогской гимназии. - Наряду с модными тогда мелодрамами ставили Шекспира, Шиллера и лучшие русские пьесы" (А. Л. Вишневский Клочки воспоминаний. 1928, стр. 9).

Высокого мнения о таганрогском театре был и Антон Павлович, считавший Таганрог театральным городом. В одном письме 1897 г. Чехов говорил о Таганроге: "Это недурной город, там любят театр и понимают".

Об увлечении Чехова-гимназиста театром говорят многие его современники. Часто посещая спектакли таганрогского театра, Чехов ознакомился с характерным для того времени репертуаром, пестрым по качеству и жанровым особенностям. Чехов - гимназист старших классов - проявлял умение разбираться в содержании пьес и в качестве театральных постановок (об этом, в частности, говорит и А. Л. Вишневский). Это позволило ему выступать среди товарищей в роли театрального' "просветителя".

Раннее эстетическое развитие в области театрального искусства оказалось и в другом факте творческой биографии Чехова - в его театрально-критической деятельности. Приехавший в Москву из Таганрога с большим запасом театральных впечатлений и опытом анализа спектаклей Чехов с 1881 г. выступает в печати с рецензиями на спектакли с участием крупных русских и заграничных артистов. Поражают эрудиция и тонкий театральный вкус, которые проявляет 21-летний Чехов в оценке игры знаменитой французской актрисы Сары Бернар. Чехов знакомит читателей с театральной биографией Сары Бернар, начиная с ее дебюта в прославленном театре Comedie Frangaise. Положительно расценивая большое техническое мастерство актрисы как результат ее необыкновенного труда и советуя русским актерам поучиться у Бернар работать, рецензент в то же время видит и крупный недостаток в ее игре - отсутствие того творческого "огонька", который всегда оживляет художественный образ в сценическом воплощении, - того "огонька", который ценила русская публика в Федотовой. Понятие "огонька" является характерным для эстетики Чехова. Вспомним, что Чехов требовал "огонька", и от писателей в их творческой деятельности.

Вместе с гимназистом Яковлевым, сыном актера татанрогского театра, Чехов не раз бывал за кулисами, наблюдая актерскую среду, различные типы актеров, знакомился с их бытом. Все эти наблюдения дали Чехову богатый материал для разработки темы театрального искусства во многих его повествовательных, а также и в некоторых драматических произведениях. Биографы Чехова отмечают, например, что этюд или "самая маленькая драма во всем мире" (по определению автора) "Лебединая песня" написана по воспоминаниям о таганрогском театре.

Наконец, спектакли в таганрогском театре пробудили у Чехова большой интерес к драматургическому жанру литературы, - не случайно, что первые литературные опыты Чехова были оформлены именно в этом жанре. Под влиянием мелодрам и водевилей, просмотренных в таганрогском театре, юный драматург создает свои первые мелодрамы и водевили. Отзвуки мелодрамы слышны и в его содержательном драматургическом этюде 1885 г. "На большой дороге". Но если мелодраматизм в творческом развитии Чехова быстро идет на убыль, то водевиль, постепенно совершенствуясь, занял прочное место в творчестве Чехова всех периодов, особенно во второй половине 80-х годов, когда были написаны "Лебединая песня" ("Калхас"), "Медведь", "О вреде табака", "Предложение", "Свадьба", "Трагик поневоле".

Чехов, родившийся и воспитывавшийся в мещанской среде, наблюдая в таганрогской действительности различные проявления мещанства, в частности на свадьбах, уже Б гимназическое годы стал понимать никчемную, застойную жизнь многих таганрогских обывателей и их мещанские вкусы. Помог ему разобраться в сущности мещанской жизни старший брат Александр, студент Московского университета. Читая письма Александра Павловича к брату-гимназисту в Таганрог, обращаешь внимание на то, что в них часто выражено, порой довольно ярко и резко, обличение мещанства. По-видимому, в том быстром росте самосознания, который переживал Чехов в последние три года своей гимназической жизни, когда у него начался процесс "выдавливания из себя рабьей крови", определенную роль сыграл Александр Павлович, заражая своего брата критикой мещанской среды. Следует, однако, заметить, что Александр Павлович не ушел далеко в своей ненависти к мещанству, не изжив в самом себе те "качества", которые привила ему таганрогская мещанская среда, в то время как Антон Павлович проделал в этом отношении большую работу по самовоспитанию и уже во второй половине 80-х годов выступает - в письмах к Александру Павловичу - с резкой критикой проявления мещанства в натуре старшего брата.

Говоря об источниках формирования морального облика Чехова, нельзя пройти мимо интересной фигуры его дяди, Митрофана Егоровича. Еще в 1876 г. Чехов-гимназист в одном письме сообщал о "доброй душе" и "хорошем, чистом веселом характере" своего дяди, о котором он будет "всегда говорить хорошо". А через десять лет, в 1886 г., Чехов в письме к Митрофану Егоровичу признавался в своей большой любви к нему и объяснил, почему он и его братья так ценят своего дядю: "... Вы всегда прощали нам наши слабости, всегда были искренни и сердечны, а это имеет громадное влияние на юность! Вы, сами того не подозревая, были нашим воспитателем, подавая нам пример постоянной бодрости, снисходительности, сострадания и сердечной мягкости..." (Т. 13, стр. 205.)

Это письмо характеризует не только Митрофана Егоровича, но и самого Чехова, его этические и педагогические убеждения. В натуре Митрофана Егоровича подчеркнуты те черты характера, которые ценил в человеке Чехов. Как-то по-интимному ощущал Антон Павлович человеческие качества Митрофана Егоровича - они нашли отклик в душе его племянника, так ценившего в человеке подлинно человеческое.

Примечательным является и указание Антона Павловича на то, что он в детские и юношеские годы испытал благотворное влияние личности Митрофана Егоровича.

Мнение Антона Павловича о Митрофане Егоровиче совпадает в основном с тем "определением дядьки", которое дает Александр Павлович в письме из Таганрога от 31 июля - 2 августа 1882 г.: "Это, братцы мои, святой, но живой человек".

Подобно Антону Павловичу, связывавшему мысль о культурном подъеме родного города с такими таганрожцами, как Митрофан Егорович, Александр Павлович считал, что дядя был бы незаурядным общественным деятелем, если бы иначе сложилась его жизненная судьба, которая ограничила кругозор и поле деятельности Митрофана Егоровича. Александр Павлович полагает, что богомольный дядя, церковный староста, "в святые отцы полез" поневоле, что он чувствует свое одиночество в среде таганрогских обывателей и протоиереев и инстинктивно тянется к учащейся молодежи и просвещенным людям, - этим, по мысли Александра Павловича, и объясняется сердечно-дружественное отношение Митрофана Егоровича к сыновьям брата Павла Егоровича.

Невольно напрашивается мысль: не явились ли наблюдения Антона Павловича над жизнью и характером Митрофана Егоровича одним из ярких жизненных источников, подсказавших великому писателю-гуманисту замечательные образы простых русских людей-тружеников, с богатой внутренней жизнью, которые в силу неблагоприятно сложившихся обстоятельств вынуждены были зарывать в землю свой талант большого общественного деятеля и разменивать свою жизнь на торговлю бакалейными товарами, служение в церкви и благотворительность?

Не прошли бесследно для творчества Чехова и 11 лет пребывания в Таганрогской гимназии.

Таганрогская гимназия чеховской поры - это типичное казенное учебное заведение, характерное для царской России. В русской литературе нет другого произведения, которое бы так ярко и глубоко раскрывало казенную, полицейскую сущность классической гимназии в царской России, как рассказ Чехова "Человек в футляре". Не подлежит никакому сомнению, что в основу этого произведения легли впечатления Чехова от таганрогской гимназии.

Таганрогские! гимназические впечатления отразились и в других произведениях Чехова: "Случай с классиком", "О драме", "Шульц", "Репетитор" и др. В некоторых из них явно звучат автобиографические мотивы. Так, создавая "Репетитора", Чехов вспоминал тот период своей гимназической жизни, когда, оставленный семьей в Таганроге, он должен был самостоятельно добывать себе средства к существованию репетиторством.

Самым значительным впечатлением, которое вынес Чехов из Таганрогской гимназии и которое впоследствии так глубоко трансформировалось в его творчестве, - это казенный дух и формализм во всех порах гимназической действительности. Чехов прекрасно показал в своих произведениях о старой гимназии, что эти ее особенности отражают полицейско-бюрократическую сущность государственных учреждений царской России, которую Чехов очень удачно назвал "страной казенной". Чехов видел, как казенщина и формализм пронизывают все поры не только государственной и общественной, но и личной жизни. Так родилась у Чехова тема "футляра". И совершенно не случайно, что эта тема получила свое классическое воплощение в "Человеке в футляре" - генетически она связана с первыми сильными впечатлениями Чехова от казенщины и формализма в Таганрогской гимназии.

"Человек в футляре" - лучшее изображение у Чехова человека, потерявшего живой человеческой облик, превратившегося в человека-чиновника, боящегося живой, подлинной жизни, стремящегося спрятаться от жизни в "футляр".

Таким образом, Чехов в Таганрогской гимназии впервые увидел, как казенный строй жизни в царской России превращает живых людей в "чинодралов", бездушных автоматов, действующих в жизни по указаниям циркуляров начальства. Этот процесс казенной автоматизации человека Чехов разглядел потом и в других государственных и общественных учреждениях.

В рассказе "В суде", где показан бюрократизм и формализм царского суда, удачно названо "канцелярским равнодушием" исполнение ответственных служебных обязанностей.

Чехов прекрасно показал, как "заведенная машинка" реакционного государственного аппарата духовно опустошала чиновников, лишала их живых человеческих качеств. Вспомним такие рассказы, как "Смерть чиновника", "Толстый и тонкий", "Восклицательный знак" и многие другие. Трагическим по содержанию и глубоким по социальному смыслу является рассказ "Упразднили". Упразднили чин, и носивший этот чин не знает, как ему дальше жить, - ему нечем жить, ибо он не человек, а чиновник.

Чехов обратил внимание на то, что даже чиновники, получившие университетское образование, теряли все качества образованного человека, легко поддаваясь влиянию омертвляющей атмосферы казенных учреждений. Характерным примером может служить Шалимов, акцизный чиновник, из рассказа "Муж" - одного из лучших, созданных в годы перелома.

Чехов убедительно показал, что "форма", "футляр" являются характерным признаком общественной и личной жизни человека в буржуазном обществе. Самым страшным для Чехова-гуманиста было то, что власть "формы" проявлялась даже в сфере интимных чувств человека. Это особенно тонко и глубоко показано в "Архиерее". Архиерей страдает от того, что для окружающих его он только духовный сановник, даже мать видит в нем только "преосвященного", в своем отношении к сыну "чувствует себя больше дьяконицей, чем матерью архиерея", чувствует себя "незначительным" лицом по сравнению с сыном-архиереем.

Чехов, как, может быть, никто из русских писателей, показал на большом количестве примеров власть футляра

во многих проявлениях жизни в царской России. В результате своих наблюдений над этой существенной стороной жизни в современном обществе, Чехов пришел к выводу, выраженному в рассказе "По делам службы": "... все это не жизнь, не люди, а что-то существующее только "по форме"..."

Чехов ненавидел все и всяческие футляры, сковывающие личность человека, парализующие его творческие силы, задерживающие свободное развитие жизни.

Такой широкий, всесторонний размах и глубокую трактовку получила в творчестве Чехова тема "футляра", зародившаяся в наблюдениях и впечатлениях ученика Таганрогской гимназии и впоследствии подкрепленная вдумчивым отношением художника к различным сторонам жизни современного ему общества.

Чехов говорил в 1899 г.: "Я всегда в своих произведениях презирал провинцию и ставлю себе это в заслугу". (Т. 18, стр. 96.)

Сам писатель, таким образом, выделяет в своем творчестве тему провинции, как одну из важных.

Свое весьма критическое отношение к провинциальной жизни Чехов высказывает и в произведениях и в письмах. Бесспорно, устами доктора Астрова, своего любимого героя, Чехов выразил отношение к русской провинции: "Вообще жизнь люблю, но нашу жизнь уездную, русскую, обывательскую терпеть не могу и презираю всеми силами своей души". А в "Человеке в футляре" читаем: "Чего только не делается у нас в провинции от скуки, сколько ненужного, вздорного! И это потому, что совсем не делается то, что нужно".

Об омертвляющей человека провинциальной скуке Чехов часто говорит в письмах: "Мне кажется, что ко всему можно привыкнуть, но только не к русской уездной скуке". (Т. 17, стр. 279.) "Погибнуть от сурового климата гораздо достойнее, чем от провинциальной скуки." (Т. 18, стр. 130.)

Чехов обращает особое внимание на такие стороны провинциальной жизни как скука, косность, инертность. В своих письмах 1887 г. Чехов называет жизнь таганрогских обывателей скучной, томительной, подчеркивает, что обыватели "инертны до чертиков".

Инертность - лейтмотив в чеховской теме провинции Чехов с беспощадной правдивостью показал, как косная жизнь в провинции постепенно засасывает человека в мещанское болото, превращает "живого" человека в обывателя-пошляка. Чехов заметил, что даже богато одаренные, талантливые люди теряют в омертвляющей атмосфере провинциальной жизни свои лучшие качества. Об артисте Медведеве Чехов говорит: "Хороший и умный человек, талантливый актер, но... достаточно покрыт провинциальной плесенью". 1 Т. 15, стр. 40.

О лучших своих земляках-таганрожцах Чехов с большой гражданской скорбью сообщает Лейкину в 1887 г.: "Все музыкальны, одарены фантазией и остроумием, нервны, чувствительны, но все это пропадает даром". (Т. 13, стр. 303.) А позже, в 1899 г. Чехов делает важное обобщение: "Провинция затягивает нервных людей, отсасывает у них крылья"3.3 Т. 18, стр. 275. Чехов привносит свое содержание в понятие "нервный". У Чехова это не столько физиологическое свойство, сколько особенность характера человека. "Нервный" человек - это чеховский синоним человека, живо и остро реагирующего на жизненные впечатления, в противоположность равнодушному обывателю с его инертным существованием.

Косной, спокойной жизни обывателей, превращающей их в благополучных и сытых мещан, Чехов противопоставляет деятельную жизнь людей, окрыленных высокими порывами, стремлениями. Провинция "отсасывает крылья" даже у "нервных людей", и в результате этого процесса опошления людей и складывается та "куцая, бескрылая" жизнь, о которой Чехов говорит в "Даме с собачкой".

о том же по существу говорил и Салтыков-Щедрин, когда в "Губернских очерках" восклицал: "О провинция? Ты растлеваешь людей, ты истребляешь всякую самодеятельность ума, охлаждаешь порывы сердца, уничтожаешь все, даже самую способность желать!"

Биографы Чехова давно уже стали отмечать таганрогский колорит многих произведений писателя, рисующих обывательскую жизнь в провинциальных городах. Несомненно, таганрогскими впечатлениями навеян образ такого города в "Огнях" и "Моей жизни". Многое в его характеристике в этих произведениях совпадает с мыслями Чехова о Таганроге, высказанными в его письмах. Да и в других произведениях Чехова, где рисуются картины провинциальной жизни, проступают черты жизни таганрогских обывателей. Таганрогская действительность была основным источником темы провинции у Чехова. Другими источниками, судя по письмам Чехова, были Серпухов, Пермь, Ялта.

Характерно для Чехова, что он довольно часто в своих произведениях ("Верочка", "Огни", "По делам службы" и др.) противопоставляет застойную провинциальную жизнь столичной, чаще всего - московской. И в письмах Чехова Таганрог и Ялта противопоставляются Москве, самому любимому городу писателя.

Лучшие герои чеховских произведений стремятся из застойной провинции в столичные города. Впервые в творчестве Чехова проявляет это стремление Верочка из одноименного рассказа и последней фигурой в этом отношении является Надя из "Невесты".

Содержание "Верочки", одного из лучших рассказов Чехова второй половины 80-х годов, вносит в чеховскую тему провинции одну примечательную особенность. Никчемность и скуку жизни обывателей в уездном захолустье Чехов обличает при помощи своеобразного художественного приема. Сначала эта жизнь показывается сквозь призму восторженного состояния Огнева, приехавшего из Петербурга в уездный город для временной работы. Огневу после напряженной трудовой жизни в столице жизнь в уездном городке с его тишиной, красивой природой, здоровым климатом, с радушными и гостеприимными жителями кажется сплошной идиллией. Но скоро в это романтическое восприятие провинциальной жизни интеллигентом-"дачником" вносит существенные поправки постоянная жительница городка - Верочка. Ее устами говорит суровая правда. В своей немногословной, но весьма выразительной характеристике жизни обывателей Верочка восстанавливает подлинную картину неприглядного существования в провинции.

Таким образом, в "Верочке" показывается видимость и сущность провинциальной жизни. Чехов-реалист тонко обличает поверхностное восприятие провинции как идиллии и дает типическую картину провинциальной жизни, обнажая ее существенные стороны.

В сопоставление провинции со столицей в "Верочке" вносится важный момент. Сытой, спокойной жизни "провинциальных свинок" противопоставляется большая, содержательная жизнь в столице.

Есть в "Верочке" характерный штрих: о жителях уездного городка сказано, что "все они сердечны и добродушны, потому что сыты, не страдают, не борются...", то есть они потеряли признак "нервных", "живых" людей. А "нервная" Верочка, которой претит сытое обывательское существование, стремится в "большие, сырые дома, где страдают, ожесточены трудом и нуждой". Она не может удовлетвориться мелким эгоистическим счастьем, она хочет "общего блага". В подтексте "Верочки" любимая мысль Чехова: человек не может быть счастлив, пока кругом несчастные.

Чехов зорко подметил инертность как типическую черту провинциальной жизни в царской России. А. М. Горький, страстный борец со "свинцовыми мерзостями" в русской жизни, с "идиотизмом" провинциальной жизни, давший в своем "Городке Окурозе" широкое обобщение провинциальной мещанской жизни, высоко оценил борьбу Чехова-художника с инертностью. В одном письме к Чехову Горький подчеркнул значение этой стороны его творческой деятельности: "Огромное Вы делаете дело Вашим маленькими рассказиками - возбуждая в людях отвращение к этой сонной, полумертвой жизни - черт бы ее побрал!"

Чехов-писатель поражает нас широким творческим диапазоном, богатством содержания и формы. Совершенно очевидно, что Чехов использовал в творчески разнообразной практике огромный материал своих жизненных наблюдений и впечатлений. В основу своих художественных произведений он клал местный материал - и таганрогский, и московский, и приазовский, и истринский, и сумской, и мелиховский, и ялтинский. Местный материал в творческой лаборатории Чехова превращался в чистое золото искусства - в поэтические картины и типические образы с выраженными в этих картинах и образах глубокими мысля-

ми и тонкими чувствами. Чехов не раз в своих письмах осуждал современных писателей за узкое использование местного материала. Полно глубокого смысла высказывание Чехова, например в письме к Суворину от 20 мая 1890 г., где Антон Павлович сообщает о знакомстве с одним сибиряком - любителем литературы, "угостившим" Чехова рассказом, и дает этому рассказу такую оценку: "Недурно, но только слишком местно".

Трудно найти другого писателя, кто умел бы так мастерски, как Чехов, оставляя в художественном произведении целые пласты конкретного местного материала, в то же время поднимать этот материал на большую высоту социальных и философских обобщений.

Чехов в своем творчестве всегда проявлял стремление опираться на подлинную "фактуру" жизни. Художественное воспроизведение жизни у Чехова всегда дается в богатстве и многообразии ее индивидуальных, конкретных проявлений. Чехов не боится оставлять увиденные им в жизни частные и конкретные факты в своих произведениях, ибо умел выражать в этих фактах обобщение. Произведения Чехова могут служить яркой иллюстрацией к словам Белинского о том, что в произведениях мастера реалистического искусства изображается "факт действительности", но "факт, не списанный с действительности, а проведенный через фантазию поэта, озаренный светом общего (а не исключительного, частного и случайного) значения". (В. Г. Белинский. Поли. собр. соч. Т. VI. 1955, стр. 526.)

Сам Чехов так характеризовал свою творческую лабораторию, в которой перерабатывались жизненные наблюдения: "Я умею писать только по воспоминаниям, и никогда не писал непосредственно с натуры. Мне нужно, чтобы память моя процедила сюжет, и чтобы на ней, как на фильтре, осталось только то, что важно или типично". (Т. 17, стр. 193.) Умение Чехова отбирать важный или типичный материал проявилось и в его замечательном искусстве художественного лаконизма. В пьесе "Чайка" Аркадина говорит писателю Тригорину: "Ты можешь одним штрихом передать главное, что характерно для лица или пейзажа, люди у тебя, как живые". В этих словах ярко показана особенность художественной манеры самого Чехова. Он умел создавать живые образы, полные художественной яркости и пластической конкретности.

Творческая фантазия Чехова, его способность "домыслить" материал жизненных наблюдений проявились в умении не только отобрать типичные детали, но и в умении эти детали насытить большим социальным и философским содержанием. Предельно конкретные, реалистические образы Чехова воспринимаются как широкие обобщения.

Проблема местного колорита - проблема художественного метода писателя. Вопрос о таганрогском и приазовском колорите в произведениях Чехова тесно связан с вопросом о творческом методе писателя и эволюции этого-метода.

Характерно для Чехова-писателя, что в процессе его идейно-художественного развития вместе с эволюцией творческого метода изображения жизни меняется и характер изображения таганрогской действительности. В ранних произведениях Чехова, когда юный писатель еще не ставил перед собой серьезных творческих задач, когда он, по собственной характеристике, "брал жизнь и, не задумываясь над нею, тормошил ее туда и сюда", - местный материал выступал часто и непосредственно. Показ "экзотики" провинциальной жизни давался обнаженно, документально, порой прямо натуралистически. Веселый, беззаботный Антоша Чехонте, искавший в таганрогском материале курьезов провинциальной жизни, вводил в свои произведения события из таганрогской жизни и точные фамилии таганрогских обывателей (Вронди, Адабашев, Грохольский, Стам-ати и др.). Хорошо известен факт, что-таганрогские обыватели легко узнали себя в юмореске "Свадебный сезон" и обиделись на автора, считая, что создание этой юморески - "гадкий и недобросовестный" поступок писателя-земляка.

С течением времени крепнет реалистический талант Чехова, совершенствуется творческий метод, меняется характер использования местного материала. В переходный период и в годы творческой зрелости произведения Чехова освобождаются от элементов бытовизма и натурализма, таганрогский материал уже не выступает непосредственно прямолинейно - он не представляет уже для писателя самодовлеющей ценности. Чехова уже меньше интересует экзотика провинциальной жизни; таганрогский материал

используется для решения новых творческих задач, в частности для показа того, как застойная, инертная жизнь опошляет людей.

Таганрогский материал в произведениях зрелого Чехова творчески трансформируется: он или ощущается в "подтексте" произведений или органически переплетается с другими местными материалами, полученными от широкого знакомства Чехова с общерусской действительностью. Так, в пьесе "Три сестры", где, по словам Чехова, изображается русский провинциальный город "вроде Перми", имеются и таганрогские локальные черты (образ Кулыгина и внесценический образ директора гимназии).

Если локальные элементы стиля ранних чеховских произведений имели своей целью усилить юмористическое содержание, скрасив его провинциальным колоритом, подчас курьезным, "экзотическим", то в произведениях последующих лет творческой жизни Чехова локальные элементы используются в целях реалистической конкретности и полнокровности в изображении русской жизни.

Земляки Чехова, таганрожцы, обратили особое внимание на местный колорит "Огней". В 1910 г. таганрогская газета "Приазовская речь" напечатала рассказ Чехова (в приложении к № 42 от 17 января) с таким редакционным примечанием: "Этот рассказ напечатан в 80 гг. в журнале "Северный вестник". Он не вошел в полное собрание сочинений А. П. Чехова и потому мало кому известен. Между тем для таганрожцев "Огни" представляют особый интерес, так как в них изображена таганрогская жизнь".

Таганрогский журналист А. Б. Тараховский писал: "Рассказ "Огни" - это таганрогская жизнь не только по месту действия, но и по характеру изображаемых лиц. В этом рассказе художественно описана дачная местность у моря - "Елизаветинский парк" (Карантин)... описана также главная Петровская улица и "Европейская гостиница". Действующие лица "Огней" - таганрогские обыватели, и сама жизнь их - жизнь таганрожцев 80-х годов". (А. Б. Тараховский. А. П. Чехов и Таганрог. Журнал "Солнце России", 1914, июнь.)

О ярко выраженном таганрогском колорите в "Огнях" писали и другие земляки Чехова - В. Тан-Богораз, Н. Народин и др. Действительно, в приморском городе Н., описанном в "Огнях", легко можно узнать Таганрог и его окрестности. Отдельные картины города даны топографически точно. Вот, например, описание пути из города в дачную местность Карантин: "Едешь и видишь: налево голубое море, направо бесконечную, хмурую степь..."

Точно показана и железнодорожная извилистая линия, идущая от Таганрога к Ростову: окраины города, поле, берег моря. Об этой нравившейся Чехову линии говорится и в его письме к М. П. Чеховой от 7 -19 апреля 1887 г.: "Вот сна, ростовская линия, красиво поворачивающая..." Чехов обратил внимание и на красивую панораму Таганрога, открывающуюся из окна вагона. В "Огнях" читаем: "Поезд шел по берегу. Мэре было гладко, и в него весело и спокойно гляделось бирюзовое небо, почти наполовину выкрашенное в нежный, золотисто-багряный цвет заката. Кое-где на нем чернели рыбацкие лодочки и плоты. Город чистенький и красивый, как игрушка, стоял на высоком берегу и уже подергивался вечерним туманом".

В рассказе упоминается "темневший вдали дубовый лес" - это те Дубки, которые, по преданию, насадил в Таганроге Петр I.

Таганрогские авторы были правы, говоря, что в "Огнях" описана таганрогская жизнь. Это можно легко установить, если сравнить данное описание с впечатлениями писателя от таганрогской действительности, зафиксированными в письмах Чехова 1887 г.

Рисуя серую и скучную жизнь обывателей города Н., Чехов затронул в "Огнях" тему русской провинциальной жизни.

"Куцую, бескрылую" жизнь в таганрогской провинции Чехов показывает и в "Огнях". Устами Кисочки он так характеризует жизнь обывателей города Н.: "Вообще... нехорошо здесь живется, очень нехорошо!" Кисочка жалуется на страшную скуку жизни - "такая скука, что просто смерть", скорбит о том, что в городе мало "порядочных, развитых людей".

Ананьев, выражая лирическое чувство любви к родному городу, в то же время замечает, что "столичному человеку живется в нем так же скучно и неуютно, как в любой Чухломе или Кашире". И здесь столичная жизнь противопоставляется провинциальной.

Интересно, что Чехов упоминает Чухлому, которая наравне с Пошехоньем и Царевококшайском давно стали синонимами глухих "медвежьих углов", понятиями, выражавшими идиотизм провинциальной жизни.

Подчеркивая скуку и пошлость обывательской жизни в провинции, Чехов продолжал традиции великих русских сатириков. Щедрин в "Губернских очерках", показывая жизнь в глухом провинциальном городке, дал одному очерку характерное заглавие: "Скука". Гоголь свою повесть о жизни Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича в Миргороде закончил словами: "Скучно, на этом свете, господа!"

Конечно, русская провинция в чеховскую эпоху изменилась сравнительно с тем, какой она была во времена Гоголя и Щедрина. Но некоторые черты провинциальной жизни, в частности косность, инертность, продолжали существовать и в новых исторических условиях. С идиотизмом провинциальной жизни было покончено только после Октября.

Кисочка в рассказе Чехова завидует тем своим землякам-мужчинам, которые после окончания курса в гимназии уезжают в университет, "выходят в люди", но, к сожалению, больше не возвращаются в родной город.

Противопоставляя в "Огнях" столичного человека провинциалу, Чехов понимал относительность такого противопоставления, он подметил одно важное жизненное явление: отдельные образованные, культурные люди, приезжающие из столицы в провинцию, ведут себя там как "варвары", вносят в жизнь моральное разложение. Таким "варваром" в "Огнях" сказался инженер Ананьев, приехавший из столицы в родной провинциальный город.

В содержании "Огней" находим много автобиографического материала. В рассказе инженера Ананьева о посещении приморского города Н., несомненно, отразились впечатления Чехова от таганрогской действительности во время его поездки на юг весною 1887 г.

Любопытна хронология в рассказе. О ней говорится несколько раз. Начинает Ананьев свой рассказ о приморском городе Н. так: "Это было летом 187... года". Здесь дается, конечно, зашифровка даты посещения Чеховым Таганрога. А в дальнейшем изложении хронология получает автобиографический оттенок. "Море было такое величавое, бесконечное и неприветливое, как семь лет до этого, когда я, кончив курс гимназии, уезжал из родного города

в столицу..." "Это была Наталья Степановна, или, как ее называли, Кисочка, та самая, в которую я был по уши влюблен 7 - 8 лет назад, когда еще носил гимназический мундир". "За семь-восемь лет, пока мы не виделись, Кисочка сильно изменилась". "Силуэты акаций и лип были все те же, что и восемь лет тому назад". "... Какое роковое значение в жизни человека имеют даже какие-нибудь 7 - 8 лет!"

В рассказе Ананьева, как хронологический лейтмотив, звучит: "семь-восемь лет". Если вспомним, что Чехов окончил гимназию в 1879 г. и посетил Таганрог в 1887 г., спустя 8 лет после окончания гимназии, то делается очевидным автобиографический характер хронологии рассказа. Описание города Н. в "Огнях" дается с несомненным автобиографическим "подтекстом". В лирических интонациях Ананьева, рассказывающего о родном городе, нетрудно почувствовать отношение Чехова к Таганрогу.

"Надо вам сказать, что в этом городе я родился и вырос, а потому нет ничего мудреного, что Н. казался мне необыкновенно уютным, теплым и красивым... С грустью прошелся я мимо гимназии, в которой учился, с грустью погулял по очень знакомому городскому саду, сделав грустную попытку посмотреть поближе людей, которых давно не видел, но помнил..."

В рассказе ощущается то же двойственное отношение Чехова к Таганрогу, которое выражено и в его письмах о Таганроге: с одной стороны, теплая любовь к родному городу, с другой - осуждение мещанского уклада жизни и вкусов его обывателей.

Нужно подчеркнуть, что основное в "Огнях" - не таганрогский колорит и автобиографические мотивы, и даже не тема провинции, а философское содержание. На богатом местном и автобиографическом материале Чехов поставил проблему пессимизма и с этой проблемой связал много других значительных вопросов - о влиянии мировоззрения человека на его интимно-личную жизнь, о необходимости "нравственного кодекса" в жизни человека, о положении женщины в буржуазном обществе. "Огни" - один из характерных образцов творческого использования Чеховым местного материала в годы перелома.