"Генрих Белль. Завет " - читать интересную книгу автора

Каждый солдат всегда перед лицом смерти и всюду на краю погибели, как
на тихо подрагивающей, на предательски шаткой доске трамплина, которая в
любую секунду готова его сбросить.
Пока я катил назад, уверенность, что я никогда больше ее не увижу,
наполняла меня неподдельным отчаянием. Никогда больше - это бледное лицо,
никогда больше - эти бездонные затягивающие глаза и эти темные, с каштановым
отливом волосы над матовой, зеленовато мерцающей кожей.
Я решил напиться у Кадетты.
Для солдата всякое прощание - с полным правом прощание навсегда. Какой
непомерный, нечеловеческий груз горя переволокли на себе отпускные армейские
эшелоны по всей Европе! Если бы эти заплеванные тамбуры, если бы эти мутные
от грязи окна могли заговорить, а уж если бы когда-нибудь возопили вокзалы,
эти жуткие вокзалы, если бы они наконец взвыли от всего горя и отчаяния,
которые они перевидали! Поверьте, войн больше не было бы. Но двадцати ведер
побелки хватает для того, чтобы замызганные горем вокзальные стены снова
превратить в хоромы для жизнерадостных идиотов, штук шесть малярных кистей
да бригада маляров, весело посвистывающих на лесах, - и жизнь продолжается!
Жизнь продолжается. Люди живут только за счет своей короткой памяти. Тот же
самый турникет, через который они лишь пару лет назад проходили в смертном
страхе, сегодня они минуют с беззаботным смехом, торопясь куда-то, чтобы и
самим внести свою лепту в возведение очередного потемкинского фасада.
Если бы заговорили павшие - те, кого тащили навстречу смерти фронтовые
эшелоны; серые потерянные лица, в карманах бутерброды с повидлом, еще из
дома. Если бы заговорили павшие, поверьте, войн больше не было бы. Но
взгляните на меня: в живых остаются одни болтуны, те, кто "выкрутился", те,
кто "умеет устроиться", - на этих лис в Европе никогда не ставили капканов.
Если бы армии состояли из одних пехотинцев, всем кликушествам о войне и
мире давно пришел бы конец. Войн больше не было бы. Все эти уцелевшие герои,
специалисты, для которых война была чем-то вроде спорта, ну разве что
малость рискованного, все эти болтуны, что прославляют войну и, одурев от
скуки своего сытого буржуазного прозябания, тоскуют по временам "когда мы
еще..." Если бы армии состояли из одних пехотинцев! В прежние времена, чтобы
считать войну презренным делом, не требовалось слов. Всякий знал, что
война - это бедствие, это мор и ужас. А посмотрите на нынешних
сентиментальных идиотов, что в скучном тепле своих контор рассуждают о
войне, блаженно вытягивая под столом толстые ножки в зимних ботиночках на
меху.
Нет, напиться, напиться...
Я опустошил две бутылки, прежде чем жуткое моллюсковое лицо за стойкой
перестало внушать мне отвращение. Только после этого язык мой развязался
настолько, чтобы со всей отчетливостью дать понять этой даме, что даже самая
пленительная ее улыбка не в силах меня обольстить. Тогда она сосредоточила
свой пыл на том, чтобы подносить мне все новые и новые бутылки, тщательно
подбирать за мной окурки и время от времени бросать мне добродушное словцо
утешения, за что грех было на нее обижаться.
Вам, конечно, еще не знакомы странные ощущения человека, который сидит
за стойкой бара, чувствуя, как у него постепенно все путается в голове. Ты
сидишь совершенно спокойно, уставившись в одну точку, а в тебе происходит
своя бурная, полная приключений жизнь. Вибрирующая тишина опьянения
сопоставима только с железной выдержкой канатоходца, который, покачиваясь