"Генрих Белль. Женщины у берега Рейна" - читать интересную книгу автора

также была еще позором для моей матери, а ведь и мать и я были людьми,
живыми людьми, да вы сами, наверное, помните, каково приходилось незамужним
матерям и внебрачным детям. Так что красивые речи епископа меня не очень
трогают. Извините, если это вас оскорбляет и если вы полагаете, что я говорю
слишком откровенно...
Эрика. Нет, ничего. Я возьму газету почитаю, а вы, пожалуйста, время от
времени поглядывайте на рояль... кто знает, не вздумается ли этому типу
нагрянуть сюда днем. Перелезет через балюстраду и...
Катарина. Не бойтесь за свой рояль.
Эрика (подозрительно). Почему это вы так уверены?
Катарина (лекторским, чуть ли не наставительным тоном). Анализ прежних
фактов демонтажа роялей бесспорно показывает, что во всех трех случаях речь
шла о роялях, принадлежавших банкирам, а именно: Флориану, Бранзену,
Капспетеру. Таким образом, преступник действовал с определенным умыслом.
Господин Вублер не банкир и вы не банкирша. Разумеется, я бы порекомендовала
усилить во всех банкирских домах охрану этих музыкальных инструментов.
Насколько мне известно, нам ничего не угрожает. Между прочим, Капспетер уже
заказал новый рояль. Я узнала об этом утром от моих знакомых из того дома.
Эрика. Вас, Катарина, похоже, это забавляет, даже слишком. В вашей
диссертации об увеличении прибыли, мне кажется, я уловила то же упоение, с
которым вы перечисляете случаи демонтажа роялей. Я люблю мой рояль.
Официанткой я не была, зато побывала в продавщицах обуви, а эта должность
куда ниже: всегда стоять на коленях перед клиентами, терпеть, когда приходят
всякие стервы и меряют тридцать пар, хотя знают, что ни одной не купят... Но
ты приносишь со склада тридцать коробок, вежливо и терпеливо примеряешь и
снова запаковываешь... И к тому же далеко не у всех мытые ноги. Все это
могло бы унизить меня, но я сохранила гордость. И вот когда вижу на вечерах
иную даму, то пытаюсь вообразить, как бы она повела себя, если бы сорок лет
назад я ей примеряла туфли. Я научилась играть на рояле только в двадцать
пять лет, а когда купили инструмент, мне было за сорок. Порой он был моим
единственным утешением. И у меня не укладывается в сознании, я не в силах
понять, как можно такой драгоценный инструмент разобрать, разрубить на части
или - как это сделал Карл - сжечь. Отдаю должное вашей ненависти к
Капспетеру...
Катарина. Вы ошибаетесь, и мне не по душе подобные выходки. Подумать
только, сколько стоит рояль, сколько можно накупить на эти деньги... Я не
понимаю Карла. Когда я училась и когда работала в банке, я кое в чем
разобралась и поняла, куда идут деньга и откуда они возвращаются,
троекратно, десятикратно, стократно приумножаясь: нефть, оружие, ковры и
девушки, которым приходится напиваться допьяна или одурманивать себя
наркотиками, чтобы не блевать от отвращения, но их все-таки выворачивает
оттого, что они напились, чтобы не блевать... и буквально всюду натыкаешься
на этого типа по прозвищу Губка.
Эрика (подходит к ней). Прошу вас, Катарина, в ваших же интересах.
(Качает головой.) Это уже анализ с позиций классовой борьбы. Я тоже знаю
Губку, как-то раз даже влепила ему пощечину.
Катарина (очень тихо). А что же это как не классовая борьба? На приемах
вы встречаете пьяных и блюющих господ, которые заставляют выворачиваться
наизнанку девушек, - вот вам тоже вариант классовой борьбы, не самый
пристойный... Сейчас я волнуюсь, обычно я не такая. Но я слушала вас - не