"Генрих Белль. Женщины у берега Рейна" - читать интересную книгу автора

как можно сохранить совесть, душу, имея дело с Кундтом, Хальберкаммом,
Блаукремером и Бингерле. Что может быть драгоценнее чистой души мужчины!
Если кто неотразим, так это ты... Было темно, когда ты впервые заговорил со
мной, сорок четыре года назад. Помню, была воздушная тревога, ты новобранец,
солдатская форма сидит на тебе плохо. Я зазвала тебя к себе - это была не
жалость и еще не любовь, - мне захотелось тебя, захотелось узнать, как это
все происходит. В общем, любопытство. Воспитанная в благочестивом духе
восемнадцатилетняя девушка, бедная продавщица обуви, и вот, когда я тебя
разглядела при свете, ты произвел на меня ужасное впечатление: мундир и
брюки перекручены, сапоги велики, а ты так и обомлел оттого, что я оказалась
хорошенькой, ты-то меня тоже не разглядел как следует в темноте. И еще я
боялась, что ты оробеешь. Ведь кто-то из нас должен был проявить инициативу,
ну я и трусила, что это придется сделать мне. Но ты крепко обнял меня,
сначала я видела твои глаза, твои руки, уже потом - всего тебя, но прежде
всего глаза, серые, нежные, грустные, умные. Ты не поверишь, до чего смешны
красавчики, которые на улице увивались за нами, продавщицами, - какие у них
дурацкие глаза и неуклюжие руки... У тех ребят, которых я встречала у
Хильды, моей соседки по мансарде, на уме было только одно: свести меня с
кем-нибудь. Ах, Герман, я оставалась тебе верной всегда, как и обещала, мне
это было нетрудно. Но рассказать тебе, как Элизабет поступила с Кундтом,
чтобы сбить с него спесь, унизить его, - рассказать это тебе, с твоей
детской душой?
Герман (с удивлением смотрит на нее, тихо говорит). Ну переодевайся
потихоньку, уже пора. Может, наденешь серый костюм? А к нему розовую
коралловую брошку? Блаукремер подъедет минут через двадцать, так что
успеешь. Сегодня ты должна выглядеть особенно хорошо. (Смеется.)
Торжественная месса, телевидение - прямая трансляция.
Эрика. Я не хочу переодеваться, Герман, я буду сидеть в халате,
непричесанная на моем балконе, пить кофе и поглядывать в бинокль на сад
Карла, там ли он и что поделывает. Буду наблюдать за баржами на Рейне,
смотреть, как жена шкипера понесет своему мужу кофе в рулевую будку, обнимет
его. Если сцена станет слишком интимной, отвернусь.
Герман (с испугом, серьезно). Ты действительно не хочешь идти? Эрика,
не шути. Нельзя же так, ты не можешь бросить меня одного. Ты впервые,
впервые удостоишься чести сидеть рядом с Хойльбуком. Торжественная месса в
память Эрфтлера-Блюма, которую будет служить кардинал соборно с тремя
епископами, причем с начала и до конца по-латыни... Разразится скандал, если
ты не явишься.
Эрика. Ах, Герман, ты в самом деле еще ребенок. Какой скандал, ну
позлятся немного Кундт с Блаукремером, и все... О да, ведь мне дозволят
сидеть рядом с Хойльбуком! Я должна ошалеть от восторга? Рядом с Хойльбуком,
может быть, между Хойльбуком и Капспетером, которому этой ночью обкорнали
рояль. Далее Блаукремерша-вторая, бесценная Труда, затем Хойльбукша-первая,
Хальберкаммша-третья и еще не свергнутый Плуканский. Ах, Герман, оставайся и
ты дома, позвони лучше Штюцлингу или графу Эрле цу Бербену. Не хочу я сидеть
рядом с Хойльбуком и вообще не хочу больше ходить на торжественные мессы,
даже по случаю двадцатой годовщины смерти Эрфтлера-Блюма. Не хочу быть среди
важных персон и дамочек, которые затем падут в объятия Кундта. Вероятно, там
будет и этот Губка, который предлагает всем акции "Хивен-Хинта". Кстати, что
это за штука - "Хивен-Хинт"?