"Генрих Белль. Поезд прибывает по расписанию" - читать интересную книгу автора

серо-голубые тучи, не увижу маленькую, только что народившуюся муху, которая
сидит на краю окна, а теперь полетела в Радебейль; она останется в Радебейле
и не будет провожать меня к той точке где-то между Львовом и Черновицами.
Может быть, залетит к кому-нибудь на кухню, где затхлый запах картофеля в
мундире смешивается с резким запахом дешевого уксуса и где готовят сейчас
винегрет в честь солдата, приехавшего на побывку домой, солдата, которому
предстоит промаяться три недели, наслаждаясь призрачными радостями
кратковременной свободы... Ничего этого я уже больше не увижу. Вот поезд
сделал огромную петлю и подходит к Дрездену.
В Дрездене на перроне было полно народу, и в Дрездене многие сходили. В
дверь ломилась толпа солдат под предводительством упитанного краснорожего
молодого лейтенанта. Все солдаты были в новом обмундировании, лейтенант тоже
был обряжен в новехонькую форму массового пошива - форму кандидатов в
покойники, - и ордена на его груди были новехонькие, будто недавно отлитые
оловянные солдатики, совершенно игрушечные ордена. Лейтенант ухватился за
ручку двери и с шумом задергал ее.
- Да открой же! - закричал он Андреасу.
- Дверь заперта, она не открывается! - заорал Андреас в ответ.
- Не сметь кричать, открыть! Открыть немедленно. Андреас замолк и
вперил мрачный взгляд в лейтенанта.
Я скоро умру, думал он, а этот лейтенантишка орет на меня.
Он отвел глаза, стал смотреть в сторону; солдаты, которыми командовал
лейтенант, пересмеивались эа его спиной. У этих солдат лица были отнюдь не
новые - у них были старые, серые, мудрые лица, только обмундирование у них
было новое, но даже их ордена и те казались старыми и подержанными; только
лейтенант был новый-преновый; и лицо у него было новенькое, с иголочки.
Теперь щеки у лейтенанта стали еще пунцовей, и даже голубые глаза слегка
покраснели. Он заговорил тише, просто до жути тихо, так угрожающе тихо, что
Андреас расхохотался.
- Откроешь ты, наконец, дверь? - спросил лейтенант. Бешенство брызгало
из его блестящих форменных пуговиц. - Почему ты на меня не смотришь? - снова
завопил он.
Но Андреас по-прежнему отводил глаза. Скоро я умру, думал он, всех этих
людей, которые стоят здесь на платформе, я больше никогда не увижу, не увижу
никого из них. И этот запах я уже не услышу, запах грязи и паровозной гари,
который перебивает сейчас запах новой, с иголочки формы лейтенанта, пошитой
из эрзац-сукна.
- Я велю тебя арестовать! - завопил лейтенант. - Я сообщу о тебе
командиру патруля!
Счастье, что проснулся белобрысый. Лицо у него было заспанное, но,
подскочив к окну, он сразу встал руки по швам, выправка у него оказалась
безукоризненной.
- Разрешите доложить, господин лейтенант, - отбарабанил он, - дверь, к
сожалению, заперта железнодорожным начальством ввиду ее поломки, с целью
предотвращения несчастных случаев. - Он сказал это в точности, как
предписано уставом, быстро, услужливо и четко - как часы, которые бьют
двенадцать.
Лейтенант задохнулся от бешенства.
- А почему ты мне ничего не объяснил? - снова накинулся он на Андреаса.
- Разрешите еще раз доложить, господин лейтенант: мой товарищ глухой, к