"Генрих Белль. Поезд прибывает по расписанию" - читать интересную книгу автора

также за небритого, и за белобрысого, и за того, кто говорил вчера:
"Фактически, фактически мы уже выиграли эту войну", за него он молился очень
усердно.
- Бреслау, - неожиданно возвестил небритый, и в его голосе появилась
непривычная весомость, почти металлические нотки; видимо, он опять начал
пьянеть.
- Бреслау, скоро мы прибудем в Бреслау.
Андреасу вспомнились стихи: "Жил в Бреслау славный мастер". Какое
прекрасное стихотворение и как обидно, что он не помнит его до конца. Нет,
думал он, я умру не так уж скоро. Умру в воскресенье, либо утром, либо
ночью, умру между Львовом и Черновицами на этой безбрежной чужой равнине.
Потом он прочел "Арчибальда Дугласа" *, представил себе скорбные глаза
той девушки и заснул с улыбкой на губах...
______________
* [1] "Арчибальд Дуглас" - хрестоматийная баллада известного немецкого
поэта и прозаика Теодора Фонтане (1819 - 1898). - Здесь и далее прим. перев.

Пробуждение и на этот раз было ужасно... В предыдущую ночь кто-то
отдавил ему руку, а в эту ночь он увидел жуткий сон, будто он сидит где-то
посреди равнины на сырой, очень холодной земле и у него нет обеих ног, одни
культи; небо над ним черное и тяжелое, и это небо опускается все ниже и ниже
к земле, неуклонно опускается, но он не может убежать, не может крикнуть -
знает заранее, что крик бесполезен. Ощущение бесполезности всякого протеста
парализовало его. Где тот человек, который услышит его крик? Неужели он так
и будет сидеть, пока его не раздавит эта неумолимо опускающаяся небесная
твердь? Он не знает даже, что под ним: трава, мокрая трава, голая земля или
топкая грязь... И он не находит в себе сил шевельнуться, а ведь он мог бы
двигаться, опираясь на руки, подпрыгивая, как подбитая птица. Но куда ему
ползти? Равнина бесконечна, она простирается во все стороны до самого
горизонта, а небесная твердь уже совсем близко. Но тут внезапно что-то
полилось ему на голову, что-то очень холодное, и на миллионную долю секунды
он представил себе, что черное небо - это плотная грозовая туча и что сейчас
она обрушилась на него...
Эта мысль пронеслась у него в голове в миллионную долю секунды, и он
хотел было закричать, но в то же мгновение проснулся и увидел небритого -
тот стоял прямо перед ним, запрокинув голову, с бутылкой в руках. И Андреас
понял, что на лоб ему упала капля из бутылки небритого...
И все сразу вспомнилось. В воскресенье утром... А сегодня уже пятница.
Еще два дня. Все вспомнилось. Белобрысый спал, небритый пил водку огромными
глотками; в вагоне стало холодно - дуло из-под двери; вчерашние молитвы
как-то поблекли, и при мысли о глазах той девушки возникло совсем иное
чувство: не горькая радость, а печаль и одиночество. Да, он вспомнил, но
утром все виделось ему в другом свете - потускневшим, безнадежным. Только
одно, к сожалению, к великому его сожалению, не поблекло; не поблекло слово
"скоро", оно было по-прежнему определенным, достоверным, полновесным.
"Скоро" - вспомнилось сразу, оно всегда вспоминалось сразу, словно поджидало
за углом. С тех пор как он произнес это слово, оно проникло ему в плоть и
кровь. За эти два дня оно сроднилось с ним, срослось с его душой, с его
сердцем. Утром это "скоро" было такое же четкое, такое же незыблемое, как
накануне. В воскресенье...