"Сол Беллоу. На память обо мне (Авт.сб. "На память обо мне")" - читать интересную книгу автора

- Не то слово, - сказал я.
- Поколачивает деток? На этот раз тебе взбучки не избежать. Что у тебя
под платьем, трусы хоть на тебе есть?
Я мотнул головой.
- Ходишь с голым задом? Теперь будешь знать, каково бабам приходится.
Кожа могутных мускулистых рук грека была нездорового цвета. Если он за
тебя примется, дай Бог унести ноги. Мафия только таких и нанимала. Там
теперь верховодили парни Капоне. Греку справиться с любым посетителем было
не сложнее, чем с целлулоидным голышом. Он напоминал одного из тех
кенгуру-боксеров в кино - мог перемахнуть через стойку прямо с места. Как
бы там ни было, ему нравилось валять дурака. Углы его большого рта
загибались кверху - такие расплывающиеся от счастья рожи изображали на
карикатурах.
- Что ты делал в Норт-Сайде?
- Разносил цветы.
- Зашибаешь деньгу после школы, а на уме одно - как бы перепихнуться.
Тебе много чего еще надо усвоить, приятель. Ну да ладно, хорошенького
понемножку. А теперь, Лосек, возьми-ка фонарь да посмотри, гляди и
откопаешь за баром свитер или еще что для этого недотепы. Только навряд ли
- старик дворник как пить дать оттуда все вытащил. Если там угнездились
мыши, повытряси их говешки. Все легче будет добраться домой.
Я проследовал за Лосем - в дальней части подвала было жарко натоплено.
Фонарь Лося выхватывал из темноты корыта, на которых громоздились ручные
прессы для отжимания белья, деревянные лари с амбарными замками.
- Поройся вон в тех картонных коробках. Там, я думаю, по большей части
тряпье. Опрокинь их, удобнее будет искать.
Я вывалил на пол тряпье из двух коробок. Лось светил, водя фонарем
туда-сюда над кучами тряпья.
- Я же говорил, тут особо не разживешься.
- Вот шерстяная рубаха, - сказал я.
Мне не терпелось выбраться оттуда. Меня мутило от запаха нагревшейся
мешковины. За исключением рубашки все эти вещи мне были ни к чему. Пуловер
или брюки - вот что мне было бы нужно. Мы возвратились в бар. Преодолевая
омерзение (семья моя отличалась брезгливостью и превыше всего ставила
чистоту), я натягивал рубаху, и тут бармен предложил:
- Знаешь что я тебе скажу: проводи-ка ты этого пьянчугу, ему самое
время идти домой, верно я говорю, Лосек? Он у нас что ни день
надюзгивается. Проследишь, чтобы он добрался до дому, - огребешь
полдоллара.
- Хорошо, - сказал я. - Вот только далеко ли он живет? Если далеко, мне
не дойти - на полпути замерзну.
- Да нет, недалеко. На Уинона-стрит к западу от Шеридан, рукой подать.
Я тебе объясню, как туда добраться. Он служит в муниципалитете.
Определенной работы у него нет, исполняет поручения одного типа из
избирательного комитета. Он алкаш, растит двух девчушек. Когда не
напивается вусмерть, стряпает для них. Сдается мне, они о нем заботятся
больше, чем он о них.
- Перво-наперво, - сказал бармен, - я приберу его деньги. Не хочу,
чтобы моего дружка обчистили. Может, у тебя такого и в мыслях нет, но мне
положено заботиться о посетителях.