"Сол Беллоу. Серебряное блюдо (Авт.сб. "На память обо мне")" - читать интересную книгу автора

колоколах. Вырвавшись на волю, они взлетали, раскачивались, и их гулкие
удары благотворно действовали на Вуди - отмывали изнутри, очищали кровь.
Колокол взывал к тебе, не ожидая ответа, говорил лишь об одном, и говорил
напрямик. И Вуди слушал.
Колокола и церкви играли в свое время немалую роль в жизни Вуди.
Как-никак он вполне мог считаться христианином. Он был еврей по рождению и
по обличью, с кое-какими черточками не то ирокеза, не то чероки, однако
мать его полвека с лишком назад обратил в христианскую веру ее зять, его
преподобие Ковнер. Ковнер изучал Талмуд в Объединенном еврейском колледже
в Цинциннати, но бросил колледж, чтобы стать священником и основать
миссию; он-то и дал Вуди если не целиком, то отчасти христианское
воспитание. Ну а папка не ладил с фундаменталистами. Он говорил, что евреи
ходят в миссию, потому что там им дают кофе, ветчину, ананасные консервы,
вчерашний хлеб, молоко и так далее. И если за это их заставляют слушать
проповеди, он не против: в конце концов, теперь кризис, и особенно
разборчивым быть не приходится, но ему достоверно известно, что ветчину
они продают.
В Евангелии же ясно сказано: "...ибо спасение от иудеев" [Евангелие от
Иоанна, 4:22].
Миссия его преподобия Ковнера существовала на пожертвования
состоятельных фундаменталистов, по преимуществу шведов, которым не
терпелось приблизить второе пришествие, обратив евреев скопом в
христианство. Самой щедрой из жертвовательниц была миссис Скуглунд,
которая унаследовала от покойного мужа огромное молочное хозяйство. Вуди
пользовался ее особым расположением.
Вуди исполнилось четырнадцать лет, когда папка сошелся с Галиной - она
работала у него в лавке - и бросил нравную христианку жену, выкреста сына
и крошек дочерей. Как-то весенним деньком папка подошел к Вуди и сказал:
"Теперь главой семьи станешь ты". Вуди тогда тренировался на заднем дворе
- сшибал клюшкой для гольфа головки одуванчиков. Папка вошел во двор в
выходном, жарком не по погоде костюме, обнажил голову, обнаружив красный
след от шляпы и крупные капли пота, усеявшие череп, причем капель
оказалось куда больше, чем волос. Папка сказал: "Я от вас съезжаю. - Папка
нервничал, но видно было, что он решил уехать от них, и решил
бесповоротно. - Что толку? Такая жизнь мне не по нутру. - (Когда Вуди
попытался представить жизнь, какая была бы папке по нутру, его привольную
жизнь, Вуди папка рисовался в бильярдной, режущимся в кости под эстакадой
надземной железной дороги, сражающимся в покер наверху в заведении "Брауна
и Коппеля".) - Главой семьи теперь станешь ты, - сказал папка. - Не робей.
Я всем вам выправил пособие. Я только что с Вабансиа-авеню, из конторы по
пособиям. - (Теперь понятно, почему он так вырядился.) - К вам придет их
работник. - Потом сказал: - Тебе придется одолжить мне на бензин твои
сбережения".
Понимая, что без его помощи папке не уехать, Вуди отдал ему все деньги,
которые заработал, поднося мячи и клюшки игрокам в загородном клубе
"Сансет-Ридж" в Уиннетке [городок к северу от Чикаго]. Папка считал, что
учит сына жить, а такой урок стоит куда дороже этих жалких долларов, и
всякий раз, надувая сына, краснолицый, крючконосый папка смотрел
первосвященником. Дети, черпавшие вдохновение из фильмов, окрестили его
Ричардом Диксом [американский актер, в фильме "Симаррон", рассказывающем о