"Сол Беллоу. Дар Гумбольдта" - читать интересную книгу автора

успеха. Поэтому я обязан Сьюэлу довольно многим, и с моей стороны было по
меньшей мере неблагодарностью спустя годы, когда я, потягивая виски,
прочитал в чикагской газете о его смерти, сказать то, что вырвалось у меня:
для некоторых смерть - благо. Я вспомнил остроту, которую сказал Гумбольдту,
когда он провожал меня на электричку из Принстона на узловую станцию. Люди
смертны, и мой злобный выпад вернется ко мне. А что касается апатии: апостол
Павел* из Тарса по дороге в Дамаск прозрел и проснулся, а Сьюэл из Принстона
проспит всю дорогу самым глубоким сном. Вот куда меня занесли дерзкие
рассуждения. Но клянусь, теперь-то мне стыдно за свои слова. Надо добавить:
поскольку я претендовал всего лишь на временную работу, Демми Вонгел
напрасно отправила меня на собеседование в сером костюме, в пристегивающемся
воротничке, в бордовом галстуке и того же цвета туфлях из козлиной кожи.
______________
* Павел из Тарса проснулся - иудей Савл родом из г. Тарса рьяно
преследовал христиан, но по пути в Дамаск, куда он направлялся громить
христианскую общину, ему было чудесное явление света, после чего он
обратился в веру Христа и стал апостолом Павлом.

В общем, после того как я, в четыре часа пополудни опершись на кухонную
стойку со стаканом виски и бутербродом с маринованной селедкой, прочитал
некролог Сьюэла в чикагской "Дейли Ньюс", прошло совсем немного времени, и
Гумбольдт, который умер пятью или шестью годами ранее, снова вошел в мою
жизнь. Он пришел с совершенно неожиданной стороны. Я не могу точно назвать
час, когда это произошло. Тогда я невнимательно относился ко времени, и
это - явный симптом того, что меня всецело поглотили более важные дела.

* * *

А теперь день сегодняшний. Другая сторона жизни - сугубо современная.
Это случилось в Чикаго, причем не так давно, однажды утром в декабре. Я
вышел из дому, чтобы встретиться со своим бухгалтером Муррой, и, оказавшись
внизу, обнаружил, что мой "мерседес-бенц" ночью пострадал. Речь идет не о
том, что в машину врезался какой-то безумец или пьяный и потихоньку смылся,
не оставив записки под дворником. Нет, мою машину искорежили основательно и
целенаправленно - как я понял, орудовали бейсбольными битами. Престижная,
хотя и не новая модель, стоившая восемнадцать тысяч долларов три года назад,
была истерзана с ненавистью, не поддающейся осмыслению, - осмыслению в
эстетическом плане, ведь эти купе очень красивые, особенно в
серебристо-сером исполнении. Мой дорогой друг Джордж Свибел как-то сказал с
определенной долей горького восхищения: "Если немцы что и умеют, так это
убивать евреев и делать автомобили".
Нападение на машину оказалось для меня тяжелым ударом и в
социологическом смысле, поскольку я всегда утверждал, что знаю свой Чикаго и
убежден, что даже гангстеры уважают хорошие автомобили. Правда, недавно
какую-то машину выловили из лагуны в Вашингтон-парке и в ее багажнике нашли
человека, который, очевидно, пытался выбраться с помощью монтировки.
Очевидно, он стал жертвой грабителей, решивших утопить его, чтобы избавиться
от свидетелей. Но машина-то была всего лишь "шевроле". А с "мерседесом
280-SL" такого сделать не посмеют. Я говорил Ренате, что в Чикаго человека
могут зарезать или спихнуть с железнодорожной платформы, но на такую машину