"Сол Беллоу. Дар Гумбольдта" - читать интересную книгу автора

механизации, роскоши, систем управления, капитализма, технологии, Маммоны,
Орфея и поэзии, неисчерпаемости человеческого сердца, Америки, мировой
цивилизации. Эти темы вместе с остальными у него переплетались и проникали
одна в другую. С хрипом и свистом машина пронеслась через туннель и вылетела
на яркий свет. Высокие дымовые трубы, выстреливающие грязь разноцветными
дымными залпами, коптили воскресное небо. Кислый запах нефтеперегонки
подстегивал наши легкие, как уколы шпор, а по обочинам росли коричневые, как
луковый суп, камыши. У причалов качались танкеры; дул ветер, пытаясь
сдвинуть с места огромные белые облака. Далеко впереди бесчисленные бунгало
напоминали некрополь будущего; а сквозь лучи бледного солнца, пронизывающего
улицы, живые тянулись в церковь. Под гумбольдтовскими ботинками для поло
задыхался карбюратор, неотцентрованные колеса с нарастающей скоростью глухо
ударяли по стыкам бетонных плит. Порывы ветра были такими сильными, что даже
мощный "бьюик" вздрагивал. Мы неслись по Пуласки-Скайвей, пока наконец
полосатые тени дорожного ограждения не добрались до нас через вздрагивающее
ветровое стекло. На заднем сиденье валялись бутылки, банки с пивом, бумажные
пакеты и книги - Тристан Корбьер**, насколько я помню, "Les amours Jаunes"1,
в желтой обложке и "Полицейский бюллетень" в розовой, со снимками
неотесанных копов и греховных кисок.
______________
* Малларме Стефан (1842-1898) - французский поэт-символист.
** Корбьер Тристан (1845-1875) - французский бродячий поэт, воспевал
море, мир традиций и условностей. Сборник "Желтая любовь" вышел в 1873 г.

Дом Гумбольдта расположился в самой глуши Нью-Джерси, около границы с
Пенсильванией. Здешние пустоши годились только для птицеферм. Дороги,
ведущие к деревне, не были заасфальтированы, и мы ехали, плюхая по грязи.
Сворачивая на бесплодные поля, мы неслись огромными скачками по белым
валунам, и ветки шиповника безжалостно хлестали наш "роудмастер". Глушитель
сломался, и мотор ревел так, что даже на шоссе можно было не сигналить -
приближение этой машины не услышать было невозможно. Наконец Гумбольдт
воскликнул: "Вот тут мы живем" - и свернул в сторону. Мы перекатились через
какой-то бугор. Капот "бьюика" задрался вверх, потом нырнул в сорняки.
Гумбольдт нажал на клаксон, вспугнув котов: они прыснули в разные стороны и
укрылись на крыше дровяного сарая, провалившейся под тяжестью снега прошлой
зимой.
Кэтлин ждала в саду, большая, светлокожая и очень красивая. Ее лицо,
выражаясь языком женских комплиментов, имело "прекрасные очертания". Только
она была бледная - ничего похожего на деревенский цвет лица. Гумбольдт
сказал, что она очень редко выходит. Сидит в доме и читает. Это место очень
напоминало Бедфорд-стрит, только окружали его не городские трущобы, а
деревенские. Кэтлин обрадовалась нашему приезду и вежливо пожала мою
протянутую руку.
- Добро пожаловать, Чарли, - сказала она. - Спасибо, что приехал. А
Демми? Разве она не приехала? Очень жаль.
И тут в моей голове что-то вспыхнуло. И все осветилось, сделалось
предельно ясным. Я увидел место, которое Гумбольдт отвел Кэтлин, и сумел
выразить то, что увидел, словами: Сидеть. Смирно. Не дергайся. Мое счастье,
быть может, эксцентрично, но сделавшись счастливым, однажды я сделаю
счастливой и тебя, счастливее, чем тебе мечталось. Когда я буду доволен