"Сол Беллоу. Дар Гумбольдта" - читать интересную книгу авторамеханизации, роскоши, систем управления, капитализма, технологии, Маммоны,
Орфея и поэзии, неисчерпаемости человеческого сердца, Америки, мировой цивилизации. Эти темы вместе с остальными у него переплетались и проникали одна в другую. С хрипом и свистом машина пронеслась через туннель и вылетела на яркий свет. Высокие дымовые трубы, выстреливающие грязь разноцветными дымными залпами, коптили воскресное небо. Кислый запах нефтеперегонки подстегивал наши легкие, как уколы шпор, а по обочинам росли коричневые, как луковый суп, камыши. У причалов качались танкеры; дул ветер, пытаясь сдвинуть с места огромные белые облака. Далеко впереди бесчисленные бунгало напоминали некрополь будущего; а сквозь лучи бледного солнца, пронизывающего улицы, живые тянулись в церковь. Под гумбольдтовскими ботинками для поло задыхался карбюратор, неотцентрованные колеса с нарастающей скоростью глухо ударяли по стыкам бетонных плит. Порывы ветра были такими сильными, что даже мощный "бьюик" вздрагивал. Мы неслись по Пуласки-Скайвей, пока наконец полосатые тени дорожного ограждения не добрались до нас через вздрагивающее ветровое стекло. На заднем сиденье валялись бутылки, банки с пивом, бумажные пакеты и книги - Тристан Корбьер**, насколько я помню, "Les amours Jаunes"1, в желтой обложке и "Полицейский бюллетень" в розовой, со снимками неотесанных копов и греховных кисок. ______________ * Малларме Стефан (1842-1898) - французский поэт-символист. ** Корбьер Тристан (1845-1875) - французский бродячий поэт, воспевал море, мир традиций и условностей. Сборник "Желтая любовь" вышел в 1873 г. Дом Гумбольдта расположился в самой глуши Нью-Джерси, около границы с ведущие к деревне, не были заасфальтированы, и мы ехали, плюхая по грязи. Сворачивая на бесплодные поля, мы неслись огромными скачками по белым валунам, и ветки шиповника безжалостно хлестали наш "роудмастер". Глушитель сломался, и мотор ревел так, что даже на шоссе можно было не сигналить - приближение этой машины не услышать было невозможно. Наконец Гумбольдт воскликнул: "Вот тут мы живем" - и свернул в сторону. Мы перекатились через какой-то бугор. Капот "бьюика" задрался вверх, потом нырнул в сорняки. Гумбольдт нажал на клаксон, вспугнув котов: они прыснули в разные стороны и укрылись на крыше дровяного сарая, провалившейся под тяжестью снега прошлой зимой. Кэтлин ждала в саду, большая, светлокожая и очень красивая. Ее лицо, выражаясь языком женских комплиментов, имело "прекрасные очертания". Только она была бледная - ничего похожего на деревенский цвет лица. Гумбольдт сказал, что она очень редко выходит. Сидит в доме и читает. Это место очень напоминало Бедфорд-стрит, только окружали его не городские трущобы, а деревенские. Кэтлин обрадовалась нашему приезду и вежливо пожала мою протянутую руку. - Добро пожаловать, Чарли, - сказала она. - Спасибо, что приехал. А Демми? Разве она не приехала? Очень жаль. И тут в моей голове что-то вспыхнуло. И все осветилось, сделалось предельно ясным. Я увидел место, которое Гумбольдт отвел Кэтлин, и сумел выразить то, что увидел, словами: Сидеть. Смирно. Не дергайся. Мое счастье, быть может, эксцентрично, но сделавшись счастливым, однажды я сделаю счастливой и тебя, счастливее, чем тебе мечталось. Когда я буду доволен |
|
|