"Аркадий Белинков. Юрий Тынянов " - читать интересную книгу автора

остроумного ответа дипломата и превратилось в учение о непрерывном процессе.
Весьма традиционное и выдержавшее многочисленные испытания понятие
"история" значительно расширилось с тех пор, как бесхитростный рассказ о
войнах и королях стал перебиваться более сложными представлениями о
взаимозависимости явлений, которые оказали влияние на жизнь людей. Эти
взаимозависимости связали в единство войны и литературу, экономику и
человеческие переживания, дворцовые перевороты и точные науки, волю суверена
и социальную психологию*.
* Вопрос о проявлении человеческого характера в деле, в деятельности,
приобретший особое значение в нашем искусстве, разработан на огромном
материале античной, европейской, русской и советской литератур В. Б.
Шкловским в его книге "Художественная проза. Размышления и разборы"
("Советский писатель". М., 1959).
Историческая необходимость превратилась из роковой неизбежности в
критерий оценки исторического явления, и цена этого явления определялась по
тому, какую роль оно сыграло впоследствии. Превращение истории из
"полунауки" (Л. Толстой) в науку происходит в тех случаях, когда извлеченный
из истории факт приобретает значение с точки зрения его будущей роли.
Советский писатель никогда не заглядывает в замочную скважину спальни
великого человека, не подбирает разбросанные им остроты и афоризмы, а
находит великому человеку достойное его место в историческом процессе.
Поэтому мы получили возможность увидеть в таком большом количестве
студентов, демонстрирующих прогрессивное негодование, гладко выбритых
реакционеров, обросших шерстью нигилистов, помещиков, напряженно любящих
крестьян, а также персидскую княжну, утопленную в связи с особенностями
исторического процесса.
Полной противоположностью советскому писателю является буржуазный
писатель.
Буржуазный писатель заглядывает в замочную скважину, подбирает
разбросанные остроты и афоризмы и не может найти места в историческом
процессе. Для такого писателя, конечно, характерно стремление соединить
абстрактный философский, моральный и социологический тезис с историей.
Художник создает произведение, в котором ситуация и герои доказывают
правильность тезиса. Для того чтобы тезис вышел за рамки частного значения,
он переносится на исторический материал. Исторический материал кажется
вечным, всемирным, незыблемым. В доказательство всего этого приводится
событие, которое действительно произошло. Абстрактная идея философского,
морального или социологического порядков переносится в исторический роман и
получает значение вечности, всемирности и незыблемости.
Исторический материал мыслится как эквивалент тезиса.
Чаще всего такое ошибочное понимание историзма характерно для античного
и средневекового искусства, эпохи Возрождения и барокко, для эпохи
просвещения и романтизма, для реализма, натурализма, импрессионизма,
кубизма, пуантилизма, унанимизма, дадаизма и многих других.
Стремление соединить внеисторический ряд с историей вызвано намерением
доказать, что если так было, то так есть и сейчас и так будет всегда.
Поэтому вместо заманчивого, но слишком отдаленного от потребителя Будущего,
холодновато поблескивающего никелированными параболами и хромированными
гиперболами, появились хорошо отрегулированные и кажущиеся уже реально
достижимыми вещи. Исторический материал нужен лишь как прецедент, как