"Руслан Белов. Смерть за хребтом" - читать интересную книгу автора

улыбнулся, налил сто граммов виски и со стаканом в руке погрузился в
рассмотрение предложенных мне яств. И так увлекся, что не заметил
исчезновения небесной жительницы.
Здешняя еда требует к себе повышенного внимания. Жаркий климат приучил
местного жителя к кислой пище - если все скисает, значит, надо любить
кислое. Верх кулинарного творчества жары - особым способом приготовленные
бобы. Они сначала отвариваются, затем, видимо, выдерживаются несколько
суток на солнце под плотно закрытой крышкой для естественного и полного
скисания и лишь потом поедаются. Я до сих пор помню восторг предвкушения в
глазах персов, приступающих к приему внутрь этой пищи...Так что первым
делом я отставил эти бобы под стол, потом вынул из, увы, протертого супчика
эти маленькие, эти вездесущие сушено-вареные прекислые лимончики и затем
отправил к бобам всю птицу - еще немного здешней куриной диктатуры и у меня
начнут расти перья. Все остальное было весьма аппетитным на вид и приятным
на вкус.
Утолив голод несколько раз, я откинулся на подушки и вспомнил о
небесном создании. На ум пришли мысли о возможности полноценного общения
между мужчиной и женщиной при наличии языкового барьера. Вот - я и она, мы
устремлены друг к другу стечением обстоятельств, и мне надо говорить, мне
надо создавать тот чувственный мир в котором ее глаза загорятся страстью и
она до конца поймет, что все не случайно, все неизбывно, все вечно и все
навсегда.
Я всегда воспринимал любовь как полное слияние любящих в нечто единое.
Как ядра элементарных частиц, случайно содвинутые, отторгая немедленно все
чуждое, сливаются в стремлении друг к другу в единую частицу, так, по моему
мнению, должны сливаться и воистину любящие.
Но люди не сливаются навеки, люди не отторгают все чуждое, люди живут
своей одинокой жизнью... Люди всегда заняты собой... Навек прикованы к
себе...
Немного погрустив после таких размышлений, я незаметно для себя
заснул.
Проснувшись, увидел над своей кроватью женщину с родинкой. Она
рассматривала меня пристально, как хозяйка, как рассматривают человека,
желая оценить его возможности и характеристики.
Видимо, для ее целей я еще не подходил и она, щелкнув пальцами, решила
продолжить герлотерапию.
Не успел щелчок раствориться в коврах и гобеленах, вошли девушки.
Среди них была и та, к которой устремлялись бесконечной чередой мои
сладостные грезы.
Гурии, да, да они мне казались гуриями, присели на кровать как
бесплотные видения. Они не были едины в своем ансамбле любви. Каждая из них
была сама по себе; они не обменивались взглядами, не заливались общим
смехом и не совершали связанных движений, и потому, когда я смотрел на
одну, то другие как бы исчезали, растворялись в окружающем пространстве.
Это было странное действие: поворачивая голову, я как бы переходил из одной
реальности в другую. Такие переходы завораживали необыкновенной новизною
возникавших видений и вдруг охватывающих тебя чувств, они превращали
действительность в фантастику!
Незаметно три девушки исчезли, и я остался наедине с целью своих
устремлений. Она подсела ко мне так близко, что я мог бедрами воспринимать