"Руслан Белов. Смерть за хребтом" - читать интересную книгу автора

праведника, находящегося в раю или, на худой конец, на пути в него.
Ну, к примеру, мне виделись белоснежные облака, я парил в них,
окруженный заботливыми полуобнаженными девицами со светящимися глазами.
Прекрасные создания были охвачены лишь одним желанием - быть мне
приятными...
Я написал здесь "прекрасные", но язык и ум мой не принимают вполне
этого глубоко несоответствующего их неземной, неописуемой красоте, слова.
Они ласкали меня, нежно и трепетно меня касаясь...
Одна из них, пальчики - лепестки роз, была особенно хороша... Как она
была нежна, как заботливо она...
О, боже! Я вспомнил все - неземные девушки омывали меня в
беломраморной комнате, и девушка с пальчиками, по шелковистости не
уступавшими лепесткам роз, была наиболее внимательной... Потом она поила
меня каким-то божественным напитком. Напоив, вытерла пальчиком пролившуюся
на подбородок струйку. Стирая влагу, подушечка ее мизинца медленно
поднялась от подбородка к уголку моего рта, и губами я почувствовал все ее
тело...
Тут читатель, видимо, предвосхитил намечающуюся пошлость дальнейшего
повествования и... ошибся. Жестоко ошибся и я. Я попал не на седьмое небо.
По крайней мере, не совсем на седьмое небо. Или даже совсем не на седьмое
небо...
Не зная этого, я, от нечего делать, занялся идентификацией Христовых
соратников. Когда дело дошло до ласкового и предупредительного Иуды, в
комнату вошли две женщины средних лет. Черные их одежды оставляли отрытыми
лишь лица, даже пряди волос были тщательно спрятаны под черные платки. Лица
невыразительные, одутловатые и серые (видимо, на улице они бывали не часто)
были обращены ко мне. Четыре одинаково желтоватых глаза внимательно
смотрели на меня. Одна была повыше; она отличалась также крупной черной
родинкой, прилепившейся к правому крылу носа, и более густой
растительностью, жиденькими рощами расползавшейся по нижней половине лица.
Наглядевшись, женщины обменялись несколькими короткими фразами, затем
высокая обратились ко мне. Язык был не персидский, по крайней мере, не
полностью персидский. Вслушавшись, я понял, что это "заболи", диалект, на
котором говорят жители Забола, большого приграничного города на
северо-востоке провинции, славящегося рыбой и дешевыми контрабандными
товарами.
- Ман парси намедони <Я не говорю по-персидски (тадж.)> - ответил я,
улыбаясь.
Женщины одобрительно загалдели по-своему, и я продолжил уже на
английском:
- Do you speak English? What date is it today? <Вы говорите
по-английски? Какой сегодня день? (англ).>
Женщины ничего не поняли, но после употребления мною таджикских слов
"сол", "руз", означавших, соответственно "год" и "день", закивали головами
и сказали мне какой сегодня день 1376 года. Потом одна из них вышла (та,
которая пониже) и вскоре вернулась с листком бумаги, на котором нетвердой
рукой было выведена текущая дата в привычном мне летоисчислении.
Выев листок глазами, я уразумел, что мое подземное путешествие и
последующий бросок, вернее "ползок", до шоссе продолжались полных шесть
дней. Изумленный, я попытался погрузиться в оценивающие мой подвиг мысли,