"Руслан Белов. Как я таким стал, или Шизоэпиэкзистенция" - читать интересную книгу автора

сарафане с большими цветами. Мне стало неловко. Женщина, бывшая в клетчатой
рубашке поверх купальника, эту неловкость устранила, мягко положив руку на
мое плечо. Глаз ее я не чувствовал - только приязнь и притяжение. Когда я
забыл о Наде и Свете, она сказала что-то девочке, и та ушла к ручью. Прошло
мгновение, и женщина сидела надо мной, лежавшим на спине, на корточках и
вращала попой, раз за разом упадая на меня так, что мой восторженный член
едва не входил в ее матку. Восхищение, действие, чувственная сладость
переполняли меня. Я счастливо смеялся душой, и она была счастлива. На самом
пике наслаждения моя крайняя плоть расцвела чудесно-невозможным цветком
осязания, и я кончил.

Я проснулся. Включил лампу. Снял трусы - они были в сперме. Сперма была
на простыне и на пододеяльнике. Иногда я кончал ночью, когда был одинок, и
приходили фантазии, но так хорошо мне никогда не было. Не было неприязни к
замаранному белью и к себе. Было покойно. Одиночество ушло. Я престал
ненавидеть Свету и страшную ее мать. Чувство к Полине стало посторонним. Я
знал, что с женщиной из сна у меня все получится. Она - моя. И девочка моя.
И я все сделаю, чтобы она выросла хорошей. Пусть они виртуальны - ведь и я
обитаю отнюдь не в вещественном мире. Мы будем счастливы, и они будут думать
обо мне лучше, чем я о себе.
Я действительно это чувствую. У меня было много реальных женщин - и не
одна из них не была до конца моей, как явившаяся ночью. У нас все получится,
ведь я во сне вижу и чувствую резче, чем наяву.
Чтобы она бы мне сейчас сказала?

- Ты работай, милый. Ты должен каждый день продвигать задуманное... А
вечером я приду.
Улыбнулась таинственно, и я явственно увидел, то, что случится только
вечером.
- Папа, а я? - сморщила девочка носик. - Мы с тобой поиграем?
- Конечно...

Мужчины, не умеющие найти сексуального партнера, крадут женщин, и
заключают их в погребах или подвалах. То есть создают себе искусственную
явь, в которой они могут все.
Я создал себе такую же явь по ту сторону сознания.
Однако надо работать.

Перечитав написанное накануне, я почувствовал себя Павликом Морозовым.
Меня родили, выкормили, дали образование, помогали, как могли, в течение
всей жизни, а я пишу гадости. Пишу донос. Приговор. Не низость ли это? Жизни
не изменить, а подобного рода труды лишь добавляют в нее горечи. Надо быть
благородным и благодарным, ведь тьме и тьме людей досталась невообразимо
худшая участь. Младенцев выбрасывают в мусорные баки, подвергают насилию или
вовсе отдают на воспитание дворовым собакам.
Нет, несмотря ни на что, я должен сделать это.
Должен.
Почему? Почему?.. Да потому что если бы я знал, в молодости знал, что
мой сын Александр, и моя дочь Полина когда-нибудь напишут нечто подобное, я
бы стал другим. Или, по крайней мере, многих гадостей по отношению к ним не