"Василий Белов. Кануны (Хроника конца 20-х годов) " - читать интересную книгу автора

скороговоркой:
- Ах, это ваша поклажа? Проходите, садитесь, Петеньки нет, Арсеня скоро
придет. Милости просим, как же эдак? Поклажа оставлена, а никого нет, а Петя
вышел и догадался: видно, говорит, кто-то из деревни приехал.
- Вот, благодарствую, видно, я угадал. Значит, тут живет Петр
Николаевич?
- Здесь, здесь! - Старушка засуетилась с самоваром, но Данило
решительно ее остановил:
- Не сумлевайтесь, ничего не требуется. Мне бы Петра Николаевича...
Он расспросил, где найти Петьку, как до него добраться, достал из
корзины писанную Николаем Ивановичем бумагу и ушел. Старушка - мать
Арсен-тия Шиловского - надела платок, телогрейку и проводила Данила до
нужного трамвая. Она взяла с него слово, что он обязательно приедет
ночевать, а Данило, ободренный, обрадованный, поехал искать Штыря и
Калинина.
Бумага с клеймом фабрики Сумкина, на которой была написана жалоба,
лежала за пазухой, трамвай браво гремел железяками. Данило Пачин ехал по
белокаменной, полный хороших надежд. Он верил в свою справедливость. Он
без особого труда нашел дом, где принимал ходоков председатель ЦИКа Михаил
Иванович Калинин. "Мужик-то он наш, тоже ведь деревенский, - думал Данило, -
должон разобраться, должон воротить права. Господи, благослови!" Данило
мысленно перекрестился и взялся за большую медную скобу. Он вошел в коридор,
старательно обтер о половичок валенки, снял шапку. Нащупал под шубой бумагу
и ступил на лестницу. Его не остановили и не окликнули, он немного умел
читать вывески и вскоре на четвертом этаже нашел нужные двери.
- Я вас слушаю, гражданин! - Данило увидел за столом крупного,
представительного человека.
- Здравствуйте, - произнес Данило. - Я, товарищ командир, на одну
минутую, мне бы к Михаиле Ивановичу. Значит, это...
- По какому вопросу?
Данило замялся, ворочая шапку в ненужных сейчас руках:
- Мне бы к Михаиле Ивановичу...
- Заявление? Жалоба? Оставьте ваши бумаги, разберемся, сообщим по месту
жительства. Есть у вас заявление?
Секретарь председателя ЦИКа глядел куда-то сквозь Данила, успевая
разглаживать бумаги. В приемной слегка пахло приятным табачным дымом, и этот
домашний запах вернул Данилу сообразительность. Он потоптался и сказал:
- Да нет бумаги-то... Мне бы Михаила Ивановича, с глазу на глаз.
- Сегодня нельзя, гражданин. Занят Михаил Иванович.
- Ну я ежели попозже зайду. Пока до свиданьица. - Данило повернулся и
вышел. От волнения он надел шапку только на улице, и милиционер-регулировщик
долго смотрел на живописную лысину мужика.
Прошло два часа. Данило не спеша обошел вокруг Кремля, подивился на
узорчатые маковки Покровской церкви, поглядел на реку и посидел на снежной
скамеечке какого-то садика. Набравшись терпения, он снова пошел в приемную.
Человек пять посетителей - мужиков и городских - сидели на стульях, и тот же
секретарь названивал кому-то по телефону, подписывал бумаги. Данило решил
подождать, пока народу будет поменьше, снова вышел, походил около дома и
вдруг увидел Штыря.
Петька в черных с калошами валенках, в суконном черном пиджаке и богатой