"Андрей Белозеров. Наташин день" - читать интересную книгу автора

намерением доесть.
И доел даже.
Бабушка сидела наизготовку, поставив между ног ведро и теребя мешочек с
камнем заскорузлыми толстыми пальцами, привыкшими в земле рыться, картоху
оттуда выкарябывать, не знали те пальцы страха перед огнем и холодом - они и
без прихвата кипящую кастрюлю с печи снять, и в зашугованной тягучей воде из
обледенелого колодца простыни сполоснуть. И вот эти пятерни, жизнью согнутые
в два дачных скребка, которыми землю рыхлят... и взгляд ее выцветших белесых
глаз из-под кустистых седых бровей... и щурится она - в экран смотрит, а там
у нее: "Состояние Сергея внушает врачам опасение. Миша хочет отдать письмо
Разбежкиной Сергею, как только тот придет в себя. Узнав об этом, Баринова
приходит в бешенство. Гена звонит Баринову и требует денег за кассету."
А Наташа кошку гладила по льнущей к ладошке змеиной голове.
- Тужься, Васинька, тужься. Неудобно тебе здесь, да?
И бабушке:
- Надо быстро, как появится, и сразу туда, чтобы воздуха не успел
глотнуть, а то как вдохнет, легкие расправятся, потом мучиться долго будет.
И кошка чтоб не успела его облизать, матерью себя почувствовать.
Опять кошка напряглась, появилась рыжая ножка, и назад. И так много
раз, даже забеспокоились, что не разродится, слово чуял мелкий, что тут ему
хорошего не светит.
- Давай, тужься, ну же, - умоляла Наташа.
И поглаживая живот Васин, потянула котеночью лапку.
И дело вроде сдвинулось.
Бабушка зашевелилась, расправила мешок.
Главное быстро - из одной воды, из материнской, и в другую сразу - и
сам котенок ничего не поймет, и никто не поймет, не заметит, словно и не
было ничего, думалось Сергею Викторовичу.
- Тяни, тяни его, не отпускай, - сказала бабушка.
Кошка заблажила от боли. Наташа сморщилась от ужаса, потянула сильнее.
- Осторожней, - забеспокоился Сергей Викторович.
- Ой, мамочкиии! - закричала, отвернувшись, Наташа, лапки, впрочем, не
выпустила, и на пике истошного их с Васей вопля вытянулся рыжий с белым
носом и пузиком, и за ним вытянулся на сизой с перламутровым блеском
пуповине кусок мяса с желтым пузырем - место бывшее котенкино.
- Что там? - наклонился Сергей Викторович.
- Ну и ладно. - хныкала Наташа, - он, по-моему, и так уже мертвый.
Котенок, и, правда, лежал, не шевелясь, был он, конечно, уже не в
рубашке, лежал склизкий с этими вытянувшимися вслед потрохами, но не успел
Сергей Викторович с облегчением вздохнуть, как вдруг зашевелился, раскрыл
розовый на белом рот.
- Ой, мама! Давайте скорей его в ведро! - и, зажав кулачком рыдания,
Наташа убежала прочь.
- Так, ну давай его сюда, Господи, грех с вами на душу опять.
Бабушка устремила свои скрюченные пятерни к котенку, сгребла его и все,
что от него тянулось в одно, сложила в кулек. Погрузила в ведро и сразу же
уставилась в телевизор.
Мешочек она не завязала, а просто держала за края над водой.
- Бабка, ты что же делаешь-то? Специалистка! Он у тебя плавает, что за
х...ня-то?!