"Андрей Белый. На рубеже двух столетий (Воспоминания в 3-х кн., Книга 1) " - читать интересную книгу автораэскизов к более масштабным полотнам; В. Ф. Ходасевич, вспоминая об этой
поре, свидетельствует, что в частых разговорах с ним Белый постоянно делился устными импровизированными мемуарами: "Любил он и просто рассказывать: о семье Соловьевых, о пророческих зорях 1900 года, о профессорской Москве, которую с бешенством и комизмом изображал в лицах" [Ходасевич В. Ф. Некрополь. Воспоминания. Bruxelles, 1939, с. 77]. Новый и чрезвычайно сильный импульс развитию у Белого мемуарно-автобиографяческой темы дала антропософия. Став в 1912 - 1913 гг., во время долгого пребывания за границей, убежденным приверженцем религиозно-философского учения Рудольфа Штейнера, уделявшего особо пристальное внимание проблеме человеческого самопознания, духовного становления и самоопределения личности, Белый ощутил потребность по-новому, под антропософским углом зрения осмыслить прожитую жизнь, характер своей внутренней эволюции и постичь ее потаенный телеологический смысл. Писатель был глубоко убежден в том, что приход его к антропософии был неизбежным и закономерным, что в антропософии ему суждено было обрести законченное системное воплощение тех духовных интуиции, которые он бессознательно переживал на рубеже веков, в пору становления своей творческой личности. Отсюда возникала потребность воскресить и проанализировать те первоначальные импульсы, из которых развивалась позднейшая цельная система мироощущения и мировидения. Так родилась идея большого цикла автобиографических произведений "Моя жизнь". Высылая Р. В. Иванову-Разумнику 23 июня 1916 г. рукопись романа "Котик Летаев", Белый сообщал: " ".Котик Летаев" есть первая часть огромного романа "Моя жизнь", в нем 7 частей: "Котик Летаев" (годы младенч(ества)), "Коля Летаев" (годы отроч(ества)), "Николай Летаев" (запад), "У преддверия Храма" (мировая война)... Каждая часть - самостоятельное целое" [Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1979 год. Л., 1981, с. 48]. В полном объеме этот грандиозный замысел Белому осуществить не удалось. Кроме "Котика Летаева" был написан роман, посвященный "годам отрочества", - "Крещеный китаец" ("Преступление Николая Летаева", 1921), служащий непосредственным продолжением "Котика"; с первоначальным замыслом "Моей жизни" (с заключительной частью цикла, посвященной мировой войне) отчасти соотносятся "Записки чудака", биографическую основу которых составляет история возвращения Белого в августе 1916 г. из Швейцарии в Россию кружным путем через Францию, Англию и Скандинавию. "Котик Летаев", "симфоническая повесть о детстве", по авторскому определению, - это, с одной стороны, роман, многими особенностями своей поэтики и стилистики сближающийся с ранее написанным "Петербургом", с другой - весьма специфический образец мемуарного жанра. От воспоминаний в обычном смысле слова "Котика Летаева" отличает не столько тщательная, сугубо эстетическая организация автобиографического материала (эта тщательность "отделки" и густой слой художественных тропов присущи в равной мере и мемуарным книгам Белого), сколько объект описания: не внешние обстоятельства, быт, личные судьбы, историческая реальность, а внутренняя жизнь индивида, начиная с подсознательных рефлексов и первых пульсаций сознания у младенца, открывающего мир. Воплощая полуфантастические картины, открывающиеся сознанию ребенка, Белый черпает материал исключительно из собственных первичных детских ощущений и впенатлений. "Природа наделила |
|
|