"Андрей Белый. На рубеже двух столетий (Воспоминания в 3-х кн., Книга 1) " - читать интересную книгу авторафокусируются черты самого Белого, его родных, близких друзей и не очень
близких знакомых, складывающиеся в новую художественную мозаику, которая при внимательном обозрении поддается дифференцированному и вполне конкретному анализу как биографическая в своей основе структура. О спонтанном автобиографизме творческих опытов Белого свидетельствует характерный эпизод. В 1906 г., когда между Белым, Л. Д. Блок и Блоком разворачивалась мучительная личная драма, в журнале "Золотое руно" (№ 7 - 9) появился рассказ Белого "Куст". В условно-символическом сюжете этого произведения Л. Д. Блок усмотрела скрытые оскорбительные выпады по своему адресу и по адресу Блока [См.: Литературное наследство, т. 92. Александр Блок. Новые материалы и исследования, кн. 3. М., 1982, с. 258 - 259]. Белый же, как он в свое время решительно заверял Блока в письме к нему [Александр Блок и Андрей Белый. Переписка. М., 1940, с. 180 - 181], а позднее повторял то же самое в мемуарах "Между двух революций", никакими "злонамеренными" задачами не руководствовался и считал упреки совершенно немотивированными. Думается, что в этом конфликте оба, и Л. Д. Блок и Белый, были правы и неправы одновременно: по всей вероятности, Белый действительно не ставил перед собой специальных "аллюзионных" целей, но, работая над рассказом, оставался верен самому себе, своему сложившемуся творческому методу, и "отвлеченный" сюжет естественным образом оказался насквозь проникнутым непосредственно жизненной аурой. Для самого Белого не существовало принципиальной разницы между собственно художественной прозой и мемуаристикой: рассказывая о годах младенчества в воспоминаниях "На рубеже двух столетий", он подкрепляет свои доводы цитатами из романа "Котик Летаев", используемого без каких-либо Поливанова в тех же воспоминаниях дополняет опять же цитатой из романа "Москва", в которой речь идет о Льве Петровиче Веденяпине. Подобный метод вполне оправдан и не должен вызвать недоумения: ведь "Котик Летаев" целиком основывается на личных воспоминаниях Белого о своем детстве, а Веденяпин в "Москве" - такой же портрет Поливанова кисти Белого, как и незамаскированное изображение знаменитого педагога в "На рубеже двух столетий". В творческом арсенале Белого предостаточно подобных "двойников", которыми можно было бы восполнить характеристики соответствующих им подлинных исторических лиц: Мережкович и Шиповников из "Симфонии (2-й, драматической)" (1901) вписались бы в мемуарные образы Мережковского и Розанова, Жеоржий Нулков из "Кубка метелей" (1907) дополнительно проиллюстрировал бы рассказ Белого о неприятии им "мистического анархизма" Г. Чулкова, Нелли из "Записок чудака" (1919) прибавила бы красок к портрету А. Тургеневой, и т. д. Если под "мемуарным" углом зрения рассматривать все творчество Белого, то выясняется, что писатель создавал мемуары (или произведения, включающие мемуарно-автобиографическое начало) с того самого момента, как ступил на литературный путь. Правда, это были не вполне привычные мемуары и едва ли они осознавались автором в этом их качестве - но ведь и позднейшая мемуарная трилогия Белого, как выясняется, весьма отличается от общепризнанных образцов этого жанра. Уже в первой книге Белого, вышедшей в свет в 1902 г., "Симфонии (2-й, драматической)" - или "Московской симфонии", как ее иногда называл автор, - есть элементы мемуарной хроники, вкрапливающейся в заведомо сфантазированное "мелодическое" повествование. Реальные московские жители преображаются здесь в нимф и морских кентавров уже в согласии с тем методом |
|
|