"Виктория Беляева. Очень женская проза " - читать интересную книгу автора

исторических перемен.
Каждый день отец упорно куда-то звонил, но все не дозванивался. Я
догадывалась, что в Москву его привело какое-то дело. Мое ознакомление со
столицей нашей Родины было лишь предлогом.
В воскресенье утром меня разбудил его тихий разговор - он сидел с
телефоном на кухне и говорил с кем-то очень странным голосом, точно ему
ужасно неловко.
- И вот еще что... Если ты не возражаешь, я возьму с собой Сашку. Это
моя дочь. Я очень хочу, чтобы вы познакомились. Ты не против? - Он помолчал,
слушая. - Хорошо, я записываю...
Я зашла на кухню.
- Мы идем в гости?
Отец сказал: "До встречи", - и положил трубку. Руки у него чуть
дрожали, и вид был потерянный. Он посмотрел на меня, подумал и велел
собираться.
Встреча была назначена на час в каком-то не то ресторане, не то клубе,
о котором отец сказал "место только для белых".
Он долго и тщательно брился, надел самый свой любимый светло-сизый
костюм и галстук, купленный накануне в жутко дорогом магазине. Галстук стоил
почти столько же, сколько весь костюм. Судя по всему, встреча предстояла
серьезная.
- Нашел? - спросил Николай Иванович, выходя из спальни и зевая. -
Нашел, что ли?
- Нашел, - ответил отец придушенным голосом, потому что возился с
галстуком - узел не выходил, и отец нервничал.
- Ну кто сейчас делает такие узлы? - всплеснул руками Николай
Иванович. - Ты безнадежно отстал от жизни, Сережа. Дай я тебе завяжу!
- Убери руки! - возмутился отец. - Нет, ты посмотри, этот старый хрыч
будет учить меня завязывать галстук! Что ты можешь в этом понимать - ты,
который всю жизнь проходил в одной и той же олимпийке!
- Куда нам, крестьянам, - засмеялся Николай Иванович. - Пижоном ты был,
Сережа, пижоном и помрешь.
Мы ехали на метро, долго шли по проспекту, потом свернули в один из
переулков. Я изнывала от жары и шла, стараясь незаметно вихлять бедрами -
так, чтобы юбка овевала ноги. Отец отказался снять пиджак, ему жарко не
было, напротив - его как будто даже знобило. Я попыталась дознаться, к кому
же мы все-таки направляемся. Отец сказал только: "Надеюсь, он хороший
человек", - и еще, что он русский ученый, кажется, специалист по электронным
системам связи, живет и работает в Америке.
В холле того заведения, куда мы вошли, было тихо, пустынно, царила
отрадная прохлада. Отец справился о чем-то у швейцара - швейцар приветливо
закивал и указал нам дорогу: по узкой лестнице, застланной ковром, в
просторный кабинет, где стоял накрытый на троих стол и много мягких кресел,
обитых кожей бутылочно-зеленого цвета. С одною из кресел, отбросив журнал,
резко встал нам навстречу некрасивый худощавый человек лет сорока и в очках.
- Егор? - Отец неуверенно протянул ему руку. Тот пожал ее, натянуто
улыбаясь.
- Егор. Александра, - представил нас друг другу отец. Мы сели. Молча.
Отец смотрел в стол, Егор на отца - недоверчиво, настороженно, но с
интересом.